В своей работе известная психолог и писательница Алис Миллер рассматривает отношения юного Адольфа Гитлера с его родителями, стремясь понять причины жестокости, проявленной фюрером в детские годы.
Алис Миллер не стремится оправдать жестокое обращение родителей с будущим диктатором, что привело к ужасам Третьего рейха. Ее, как психолога, интересуют факты. Обладая 20-летним опытом психотерапевтической работы, она убеждена, что у любого взрослого преступника есть детские травмы, лежащие в основе его действий. Хотя многие могут не согласиться с подходом, который подразумевает «объяснение» невероятных злодеяний, большинство психологов склонны признавать – в психике человека ничего не возникает спонтанно, особенно когда речь идет о деяниях столь масштабного характера. Позиция Алис Миллер, не являющаяся оправданием преступлений нацистов, а лишь представляющая собой попытку объяснить истоки жестокости Гитлера, как и другие точки зрения, заслуживает внимания.
Существуют документальные свидетельства, указывающие на подозрения в том, что отец будущего фюрера, Алоиз Гитлер, имел еврейские корни, что противоречило идеологии нацизма. Мы не будем подробно рассматривать все исторические детали, касающиеся происхождения отца Гитлера, так как это выходит за рамки целей данной статьи. Ограничимся лишь некоторыми фактами.
Согласно книге «Лицо Третьего рейха», написанной немецким историком Иоахимом Фестом, специалистом по нацистской истории, отец Алоиза Гитлера был незаконнорожденным ребенком кухарки Шикелькгрубер, уроженки Леондинга, что недалеко от Линца. Когда она работала в одном из домов в Граце, кухарка, бабушка Адольфа Гитлера, во время рождения ребенка находилась на службе у еврейской семьи Франкенбергеров. В 30-х годах XIX века Франкенбергер платил Шилькгрубер алименты за ее сына, которому тогда было около девятнадцати лет. Кроме того, между Франкенбергерами и бабкой Гитлера велась переписка, которая косвенно подтверждала, что ребенок Шилькгрубер появился в результате обстоятельств, обязывающих Франкенбергеров выплачивать ей алименты».
Сомнения в том, что повзрослевший сын кухарки, Алоиз, не знал об этих фактах, которые были широко известны в деревне, представляются маловероятными. Однако, вне зависимости от того, соответствовали эти слухи действительности или нет, над будущим отцом диктатора нависло четырехкратное клеймо бесчестия: он рос в бедности, был незаконнорожденным, в пятилетнем возрасте был разлучен со своей матерью и имел еврейские корни (что в те времена означало позор и отчуждение).
Даже если последний пункт оказался лишь слухом, это не улучшило ситуацию, поскольку три предыдущих оставались неоспоримыми. Смена фамилии Алоизом в возрасте сорока лет – и все сопутствующие сложности, о которых рассказывает Фест – подтверждают это. По мнению Алис Миллер, эти обстоятельства указывают на то, насколько важным и болезненным для него оставался вопрос его родословной.
Алоиз будет всю жизнь стремиться преодолеть тяготу этого позора, опираясь на свои достижения, продвижение по службе, форму и манеры поведения, а также проявляя крайнюю жестокость по отношению к жене и детям, включая его сына Адольфа.
Многие историки не разделяют мнение о том, что Алоиз Гитлер систематически применял физическое насилие в отношении своего сына Адольфа или проявлял над ним другие формы жестокости. Историк Франц Йетцингер, например, выражает подобные сомнения в своей работе «Юность Гитлера.
«Йетцингер утверждает, что Гитлер, вероятно, не был «забитым ребенком», и что «своенравный и упрямый мальчик вполне заслуживал» порицания, – об этом пишет Алис Миллер в своей книге «Воспитание, насилие и покаяние». Это объясняется тем, что «его отец придерживался весьма (!) прогрессивных взглядов»».
Алис Миллер, психолог, справедливо отмечает, что Йетцингер оказался под воздействием распространенной среди людей «черной педагогики», которая оправдывает жестокое обращение с детьми, например, избиения, с целью воспитания. К сожалению, даже сегодня, под влиянием этой философии, многие родители во всем мире считают, что наказание детей поркой, насмешками и другими формами психологического и физического насилия является допустимой практикой, якобы направленной на их благо. В эпоху детства Гитлера в Германии подобные взгляды на воспитание были особенно широко распространены. Многие дети воспитывались именно таким образом, однако подобного рода жестокость, которой столкнулись дети Алоиза и его жены, не была характерна для всех.
Известный американский историк и публицист Джон Толанд в своей книге «Адольф Гитлер» пишет: Однажды, когда бунтарские настроения достигли своего пика, Адольф принял решение сбежать из дома. Как-то Алоиз узнал о его планах и запер мальчика на чердаке. Всю ночь Адольф пытался пролезть в оконное отверстие. Оно оказалось слишком узким, поэтому он разделся. В этот момент он услышал шаги отца на лестнице и поспешно отпрянул назад, прикрывая свою наготу скатертью, сорванной со стула… отец захохотал и стал звать Клару, чтобы та пришла посмотреть на «мальчика в тоге». Эти насмешки причинили Адольфу больше страданий, чем любой другой возможный исход, и, как он признался Елене Ганфштенгл, «он долго не мог забыть этот случай». Спустя много лет он рассказывал одной из своих секретарш, что прочитал в приключенческом романе о том, что умение терпеливо скрывать свою боль является признаком мужества. А потому «я решил, что не произнесу ни звука в следующий раз, когда отец будет меня пороть. И когда наступил этот случай – я до сих пор помню свою испуганную мать, стоящую у двери, – я молча считал удары. Мать думала, что я сошел с ума, когда, сияя от гордости, я сказал: «Отец ударил меня тридцать два раза!».
Задокументированные случаи из биографии Адольфа Гитлера позволяют предположить, что Алоиз, периодически избивая своего сына, выражал свою вспыльчивую ярость, спровоцированную пережитым в детстве унижением. По мнению Миллера, у него было устойчивое желание вымещать собственные страдания и унижения на этом сыне.
Многим людям сложно принять тот факт, что жестокость в мире часто переносится на беззащитных. Дети, к сожалению, нередко становятся жертвами подобного насилия. При этом насилие в отношении детей часто преподносится как часть «воспитательного» процесса. Это стало своего рода нормой, ведь многих людей в детстве били их собственные родители. Со временем большинство из них начинают идеализировать своих отцов и матерей, оправдывая побои, насмешки и издевательства тем, что «родители желали только добра». Это объяснимо: признать своих близких родителей тиранами, которые таким образом решали собственные проблемы, под силу не каждому – это слишком болезненно и требует кардинальной переоценки собственных убеждений. Поэтому, становясь сами родителями, эти люди зачастую воспроизводят тот же сценарий, принимая за истину постулаты распространенной и сегодня «черной педагогики». В частности, детей часто считают по своей природе лживыми, лицемерными, эгоистичными и ленивыми. Утверждается, что эти качества необходимо искоренять наказаниями, в том числе физическими. Многие предпочитают игнорировать тот факт, что подобные утверждения не только ошибочны, но и противоречат действительности. Это касается и биографов Гитлера. Особенно удобно это делать в случае с человеком, совершившим самые ужасные преступления в истории, ведь Гитлер вызывает всеобщее осуждение, и есть за что его ненавидеть. Однако это не оправдывает «проступки» его деспотичного отца, жертвой которого когда-то стал сам Адольф Гитлер.
По этой причине историки часто возлагают на юного Адольфа ответственность за различные недостатки, такие как лень, упрямство и склонность ко лжи. Алис Миллер справедливо задается вопросом: «Может ли ребенок появиться на свет со склонностью к обману? И разве ложь не становится необходимым способом выживания для ребенка, у которого такой отец, и способом сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства? Порой, обман и плохие оценки в школе – это единственный способ для человека, находящегося под полным контролем чужих желаний, проявить независимость».
Рудольф Ольден, биограф Гитлера, так характеризует отца Адольфа – Алоиза: «Он не отличался хорошими отношениями с окружающими. Вместо этого в семье он установил режим, близкий к диктатуре. Его жена испытывала к нему снисходительное отношение, а дети постоянно сталкивались с его жестким контролем. Адольфа он не понимал и оказывал на него давление. Когда старый унтер-офицер желал, чтобы мальчик приблизился к нему, он подавал сигнал свистом».
«Алис Миллер отмечает, что сцена, в которой мужчина зовет своего ребенка свистом, подобно тому, как зовут собаку, вызывает ассоциации с описаниями концентрационных лагерей. Поэтому неудивительно, что современные биографы стремятся смягчить восприятие жестокости отца, указывая на то, что телесные наказания были распространены в те времена, или приводят более аргументированные доводы против критики его образа, как это делает Йетцингер. К сожалению, работы Йетцингера стали значимым источником для последующих биографий, хотя его психологические взгляды не отличаются глубиной, схожие с позицией Алоиза».
Алис Миллер рассматривает действия Гитлера на международной арене как повторение моделей отношений с отцом. Ему, как и многим людям его поколения, было трудно испытывать ненависть к родителям за их реальные поступки, поэтому он перенес ее на евреев. Евреи исторически были объектом преследований, и неприязнь к ним в разные времена нередко находила законодательное закрепление – это позволяло выражать ненависть, не вызывая осуждения со стороны общества и не противореча личным представлениям о морали. В нашем обществе считается неприемлемым испытывать ненависть или зависть, хотя эти чувства являются нормальной и естественной реакцией человека на стресс.
Алис Миллер отмечает, что антипатия к евреям не связана с их уникальностью или какими-то особенными действиями. Подобные явления можно наблюдать и у других народов. Ненависть к евреям обусловлена потребностью людей выплескивать подавленную ненависть, и они стремятся эту потребность узаконить. Еврейский народ особенно хорошо подходил для достижения этой цели… Благодаря воздействию своих неосознанных, повторяющихся действий, Гитлеру удалось, по сути, транслировать пережитую им семейную травму на всю немецкую нацию. Введение расовой дискриминации заставило каждого гражданина прослеживать свою родословную вплоть до третьего поколения со всеми вытекающими отсюда последствиями… Инквизиция, например, преследовала евреев как иноверцев, но им давали шанс выжить, если они принимали крещение. Но в Третьем рейхе ни лояльное поведение, ни заслуги, ни успешность ничему не помогали; только из-за своего происхождения евреи были обречены: сначала на унижение, а потом – на смерть. Не это ли отражение судьбы самого Гитлера?»
Несмотря на все свои усилия и значительные достижения в карьере, отец фюрера не смог преодолеть свое «запятнанное» прошлое, так же, как впоследствии евреям было запрещено носить знаки Давида. Вместе с тем, расовая дискриминация перекликалась с драматичными событиями детства самого Гитлера: маленький Адольф, подобно любому еврею при нацистском режиме, не мог избежать побоев отца ни при каких условиях. Причиной этих избиений было не плохое поведение Адольфа, а то, что отец просто «был не в духе». «Именно такие отцы могут вырвать своего ребенка из постели, если не способны контролировать свое эмоциональное состояние (возможно, ощущая собственное ничтожество и неуверенность в социальной среде), и нанести ему увечья, чтобы восстановить свое нарциссическое равновесие… Не вызывает сомнений, что маленького Адольфа били постоянно; какие бы действия он ни предпринимал, избежать ежедневной порки было невозможно. Единственное, что он мог сделать, – это подавлять свою боль, то есть, другими словами, отрицать самого себя и отождествлять себя с агрессором (отцом – прим. NS). Никто не мог ему помочь, даже его мать, поскольку ее вмешательство могло повлечь за собой опасность и для нее, так как и ее тоже подвергали избиениям», – отмечает психолог.
Каждый еврей сталкивался с неизбежной угрозой унижения. Любой мог спокойно идти по улице, и к нему подходил человек со значком штурмовика на рукаве, который мог поступить с ним по своему усмотрению – унизить его как угодно, исходя из собственных фантазий. Если же еврей оказывал сопротивление, штурмовик имел право избить его до смерти. Вспомним, как много лет назад, в возрасте одиннадцати лет, Гитлер, не выдержав давления со стороны отца, хотел сбежать, и его жестоко избили за саму мысль о побеге. Не является ли это повторением судьбы евреев во времена Третьего рейха? Стремление сломить целый мир, жажда почестей и практически неограниченной власти, которой он обладал – разве это не отголоски судьбы юного Адольфа Шикльгрубера?..
Несомненно, многие справедливо отмечают, что в схожих обстоятельствах выросли тысячи, а то и сотни тысяч детей, но ни один из них не превратился в Адольфа Гитлера. Воспитание, безусловно, повлияло на формирование личности Гитлера, учитывая его сильный темперамент, стремление к лидерству и болезненную реакцию на унижения. Не всем, как иконе нацизма, удалось построить карьеру по подобному сценарию. Безусловно, не существует двух абсолютно идентичных судеб или людей. Тем не менее, Гитлер не заслуживает никакого оправдания и остается одним из самых жестоких преступников в истории. Однако, объяснить его бесчеловечные деяния все-таки можно.
В следующий раз мы поделимся с вами мнением Алис Миллер относительно отношений Гитлера и его матери – Кларой.