Только ролевик может впасть в депрессию от того, что у придуманного им персонажа что-то пошло не так. Это не шутка. Иногда ролевики заигрываются настолько, что могут нанести вред и себе, и окружающим. Яркий пример — лидер исторических реконструкторов-униформистов Олег Соколов, расчленивший аспирантку. Ролевики часто уходят от реальности в фантазийный мир и привыкают к изображаемому им персонажу — так, что теряют себя. Почему это происходит и насколько безопасно для психики играть в историю или персонажей «Властелина колец», разбирался Naked Science.
Кто такие ролевики? Это субкультура, выросшая из движения хиппи и зародившаяся в Европе и США в конце 1980 — начале 1990-х годов. Сегодня это люди, которые играют в ролевые игры, например в персонажей Джона Р. Р. Толкина, воссоздают какое-нибудь историческое сражение или средневековый быт (исторические реконструкторы), ездят на фестивали.
К этому же движению относятся так называемые энергуи — их род деятельности вообще сложно охарактеризовать. Они могут воображать себя эльфами, одновременно общаться с астральными сущностями и верить, что все мы живем в «космических сотах». Их мировоззрение — адская смесь эзотерики, персонажей Хоббитании и футуризма.
Периодически в СМИ появляются ругательные статьи о «странных» реконструкторах, которые «непонятно чем занимаются», некоторые упоминают и загадочные изменения в психике игроков. По другую сторону баррикады — сами реконструкторы, воспринимающие подобные выпады как перчатку в лицо и иронично защищающиеся.
«Извини, нам запрещено с тобой разговаривать»
Naked Science решил узнать больше о том, что происходит в этой параллельной вселенной, и расспросил экс-участницу фестивалей исторической реконструкции, пожелавшую остаться неизвестной. Опыт участия в таких мероприятиях у Ирины (имя изменено) внушительный — восемь лет. Конечно, всегда можно обвинить бывшего участника в излишней «обидчивости», но еще больше сомнений в предвзятости нынешних игроков, ведь у них нет гарантии, что журналист не выдаст их имен.
«Я была в клубе исторической реконструкции раннего Средневековья. Неудивительно, что среди прочего участники переносили в жизнь и средневековые домостроевские замашки. Например, соответствующим образом обращались с женским полом. Девушки могли в основном только работать на кухне или шить, до боя их почти не допускали», — рассказала Ирина.
Это обстоятельство, по ее словам, — не жалоба, а просто иллюстрация к тому, насколько меняется мировоззрение ролевиков в зависимости от того, во что они играют.
«Ролевики — это определенный образ жизни: уход от реальности, эскапизм, у них есть проблемы с социализацией. По этим причинам их и тянет в такую субкультуру. В результате ролевая игра продолжается и в жизни», — объяснила собеседница Naked Science.
Бывают случаи, когда лидеры клуба откровенно порабощают своих подчиненных.
«Здесь важен человеческий фактор: если глава клуба — человек демократичный, то, конечно, никаких проблем не будет. Если же он „харизматичный“ лидер, то там будут происходить весьма странные вещи. Например, у меня был случай: мы с группой реконструкторов шли по лесу и перед нами возникла речка. Мы должны были разбить лагерь, но наш руководитель, называвший себя князем, посчитал, что противоположный берег более живописен. Только для переправы на другую сторону нужно было построить мост, стоя в холодной воде, чтобы люди могли перебраться по нему с рюкзаками. Он „приказал“ своим „общинникам“ это сделать — и те беспрекословно подчинились (более того, с энтузиазмом). А ведь мы тогда не играли… Но они уже привыкли его слушаться, это похоже на психологическую зависимость. Был и случай, когда люди совсем не хотели ему подчиняться, но он заставил. Общинники изображали язычников, носили молоты Тора, а „князь“ как-то взял и захотел, чтобы все они перешли в христианство и надели кресты. Все были возмущены, но подчинились. Однажды, после нашей с ним ссоры, он запретил ребятам разговаривать со мной. И когда я пыталась с ними контактировать, некоторые в самом деле отвечали: „Извини, нам запрещено с тобой разговаривать“».
Наполеон и студенты истфака
Яркий пример такого рода отношений — бывший профессор СПбГУ, специалист по наполеонистике Олег Соколов, который в 2019 году прославился тем, что расчленил аспирантку и по совместительству свою возлюбленную Анастасию Ещенко.
«Студенты истфака знали, что он воображает себя Наполеоном, это было видно по его манере держаться и говорить про императора. Во время лекций он так увлекался, что начинал усиленно жестикулировать, брызгать слюной, эта тема воспринималась им как нечто личное. Записывать за ним было практически невозможно — так быстро он рассказывал, не обращая внимания на студентов. Ходили слухи, будто бы он рыдал на могиле Наполеона и даже якобы вспомнил французский язык. Известно, что он мог убить животное, например насмерть загнать или запороть лошадь», — отметила Ирина (помимо участия в играх, она также училась на истфаке в СПбГУ).
В свое время Naked Science писал об Олеге Соколове и даже предпринял попытку поставить ему диагноз — «истероидный психопат». Предрасположенность к такого рода нарушениям, конечно, должна быть у человека изначально, но, вероятно, игра в Наполеона здорово усугубила его психопатологию.
Что наша жизнь? Игра!
Однако дело не только в тех, у кого уже есть психические нарушения. Опасность, по словам Ирины, может заключаться и в самих играх/фестивалях.
«У людей эпохи раннего Средневековья было совершенно другое мировосприятие, поэтому и свои обряды они воспринимали совсем иначе, чем мы. И если ты будешь полностью вникать в это, то просто станешь неоязычником. Есть фестивали с максимально сильной эмоциональной погруженностью. Например, я была на таком мероприятии под названием Рагнарёк. Там велась съемка, поэтому организаторам хотелось сделать драму. Участникам приходилось отыгрывать очень тяжелые для психики ситуации. Там так эмоционально накрутили девушку, которая играла мою сестру, что когда она пришла меня убивать, то больно ударила меня деревянным ножом, у меня две недели не сходил синяк», — рассказала она.
Странно другое: почему никто до сих пор не обратил должного внимания на подобные эксцессы?
«Я могу сказать, что люди, участвующие в таких ролевых играх, все это будут отрицать. Например, человек на том же фестивале Рагнарёк оказывался в ужасных психологических ситуациях, ему стало плохо с сердцем. Но он отрицал, что это случилось из-за игры», — добавила собеседница Naked Science.
Ирина отметила, что ролевая игра формирует самую настоящую психологическую зависимость: человеку хочется непременно поехать на игру или фестиваль, он думает об этом целый год в ожидании нового сезона. Оно и понятно, ведь ты становишься частью субкультуры.
К счастью, человек может легко выйти оттуда, а если захочет — вернуться снова. При этом игре покорны все возрасты: можно встретить и подростков, и людей в возрасте. Общие у них разве что интересы — многие обожают фэнтези, историю и в целом любят читать.
«Жизнь многих ролевиков подчинена своему увлечению. Реконструкторам, например, важна максимальная историчность в костюме. Поэтому на хобби уходит много денег — костюмы и прочая атрибутика стоят дорого. Весь год они готовятся к летнему фестивалю, тратят на это все свободные деньги. И если поначалу покупают ткань для своих нарядов, то потом дело доходит до покупки шерсти, из которой эта ткань делается, а заканчивается ткацким станком, чтобы все было максимально аутентично», — добавила Ирина.
Фестиваль продолжается обычно несколько дней и все время (за исключением времени на сон и личную гигиену) участники находятся каждый в своей роли, ведя разговоры только исходя из того, что волнует их героев, никакого общения «за жизнь» быть не должно. При этом люди в основном играют сами себя — реализуют тайные желания и потребности. Кто-то играет ведьм, которых будут сжигать, а кто-то — инквизиторов, которые такую ведьму будут пытать. Отыгрывается то, что сложно реализовать в обычной жизни.
Разборки между астральными сущностями
Но, оказывается, историческая реконструкция — просто детская игра в крысу по сравнению с другими ролевиками — вышеупомянутыми энергуями.
«Не знаю, как сейчас, но раньше, в конце 1990-х, когда человек попадал в ролевую тусовку, его тут же брали в оборот энергуи, добавляя в свою так называемую родословную. Назначали ему „маму“, „братьев“, „сестер“. Правда, это родство было чисто номинальным, никаких особых требований не было, но люди верили, что у них есть постоянное взаимодействие друг с другом на уровне „тонких энергий“. Это все на самом деле очень страшно. Потому что если человек реально верит, что он во сне, например, может зайти в некий астрал, где его могут атаковать, то вряд ли он будет спокойно спать. Так недолго и с ума сойти. И вот подтверждения: однажды мой знакомый из этой тусовки говорил, что как-то после одного из мероприятий видел нечто похожее на галлюцинации в отражении в зеркале. Насколько он утрировал, мне неизвестно. Но, боюсь, что он был, по крайней мере, близок к таким состояниям. Энергуи воображают себя разными астральными сущностями, между которыми происходят какие-то разборки. Они реально в это верят. Другой мой знакомый, например, попал под такое влияние и вот уже несколько лет считает себя существом из индийской мифологии», — продолжила Ирина.
По ее мнению, основная опасность, которую могут представлять ролевые игры, — это состояние измененного сознания, потеря связи с реальностью и критического мышления. У энергуев на этой почве могут развиться галлюцинация и психоз, а реконструкторы, например, могут впасть в неоязычество со всеми вытекающими последствиями. Вплоть до агрессии к себе и окружающим.
Актеры одной роли
На что это похоже и как выглядит психологический портрет «заигравшегося» человека — мы спросили у психолога психоаналитического направления Анны Аглодиной.
«Это похоже на механизм работы секты, но намного мягче, элегантнее. Например, из такой организации легко выйти и легко зайти. Кто туда может идти? По сути, те же люди, которых привлекают секты. То есть это те, кто неуверен в себе, те, у кого есть какие-то психотравмы, недостаточно хорошие отношения в семье, те, кто склонен к идеализации, то есть люди, имеющие определенную брешь в социальной или личной жизни. Это означает, что реальная жизнь у них обеднена. Сегодня в связи с внедрением гаджетов, компьютерных игр, искусственного интеллекта эмоциональная жизнь у многих в самом деле выхолощена — людям не хватает эмоций, яркости, общения. Реальность — серо-белая. В такие субкультуры также попадают люди творческие, которые не могут реализовать свои способности, и эмоционально ранимые», — объяснила специалист.
Если в 1990-2000-е были популярны всевозможные эзотерические секты, то сейчас они уже не модны. Даже многие влиятельные люди, знаменитые актеры попадали под их влияние, что уж говорить о простом человеке. Чем больше людей втянуто в такую секту, тем больше влияние на своих подопечных у ее руководителей.
Многие секты формировались с целью отъема денег и получения власти. По мнению Анны Аглодиной, речь идет прежде всего о реализации потребности во власти, которую получает деструктивный руководитель такой группы.
«Причем здесь у человека включается, скорее всего, больше психологических механизмов, чем от участия в секте: тут и отыгрывание, и компенсация какой-то своей неполноценности, и социализация, и много чего еще», — подчеркнула она.
Обычных людей ролевики презрительно называют «цивилами». «Скучная» жизнь с ее хождением на работу, сопливыми детьми и ипотеками не привлекает тех, кто не пожелал взрослеть. Так почему бы и не поиграть в графа и крепостных, задалась вопросом психолог. Куда приятнее считать себя князем, а не менеджером среднего звена.
«Пары здесь складываются так же, как в групповых видах терапии: в психодраме, в семейных расстановках. Речь идет о двух сторонах одной медали — например, о садомазохистичных отношениях. Все в целом похоже на детскую игру, которую сложно остановить. Это впадание в детскость может быть разрушительным для психики. Даже психологически здоровый человек может заиграться, войти в роль. Вспомним актеров, которые не в силах выйти из роли годами, а то и всю жизнь. Некоторые начинают видеть галлюцинации. Такая ситуация описана во многих произведениях, например в фильме „Черный лебедь“. Речь необязательно идет о глубоко нарушенных людях — заиграться может даже психологически здоровый человек», — отметила Аглодина.
Поэтому актерство не так безопасно для психики, как может показаться на первый взгляд. Рискуют все, даже очень устойчивые люди. Влиться в эту тусовку легко, выйти — психологически гораздо сложнее.