Существуют разные точки зрения на фразу «Афган в душе моей». Одни воспринимают ее как романтичное выражение, другие – как отражение определенного состояния. К последним относятся психологи и медицинские работники. Они объясняют это тем, что переживание войны внутри себя является одним из первых признаков посттравматического стрессового синдрома. В свою очередь, этот синдром является следствием боевой психической травмы. Далее мы расскажем о ее проявлениях, о причинах возникновения и о способах решения этой проблемы.
Боевая психическая травма (БПТ) представляет собой психотравматическое состояние, возникающее под воздействием факторов, характерных для боевых действий. Ключевым фактором, способствующим ее развитию, является постоянная угроза жизни и здоровью, сопряженная с наблюдением за гибелью и ранениями окружающих. В большинстве случаев, этого фактора уже достаточно для формирования БПТ. Также важную роль играет моральное состояние военнослужащих.
В труде «Вторая мировая война» британский военный историк историк Анализируя опыт Второй мировой войны, Энтони Бивор обращает внимание на наблюдение английских и американских военных психиатров. Их удивило, что среди немецких военнопленных, подвергавшихся интенсивным бомбардировкам и артиллерийским обстрелам со стороны союзников, отмечалось относительно небольшое количество случаев боевой усталости.
Врачи сделали вывод, что пропаганда, распространяемая нацистским режимом Третьего рейха с 1933 года, обеспечивала психологическую подготовку солдат и повышала их устойчивость к опасностям. Подобную точку зрения высказывали и военные психиатры, говоря о советских солдатах: тяжелые условия жизни закалили их в большей степени, чем солдат западных демократий. Поэтому утверждение о «непобедимости русских» – это не просто выражение. Люди, привыкшие к выживанию, лучше подготовлены и к тяготам войны.
Военная пропаганда играет ключевую роль в вооруженном конфликте, оказывая значительное влияние на его исход. Согласно имеющимся данным, воздействие пропаганды может привести к увеличению числа психических заболеваний у военнослужащих в три-четыре раза и снизить боевую эффективность вооруженных сил на 10-50 процентов. Заметно, что во время русско-японской войны на тысячу человек приходилось два-три случая психических расстройств, в то время как в период Первой мировой войны этот показатель увеличился до шести-десяти случаев на аналогичное количество.
Во время Второй мировой войны эти данные, согласно данным американских ученых, выросли на 300 процентов! Общее количество освобождаемых от службы в связи с «психическими боевыми потерями» стало превышать число прибывающего пополнения. А во время войн во Вьетнаме и Корее подобные потери в американской армии составляли от 24 до 28 процентов численности личного состава. Рост этих цифр связан прежде всего с тем, что каждая следующая война всегда более технологична, чем предыдущая, а значит приводит к увеличению количества жертв. Разумеется, речь идет о сопоставимых по масштабу войнах.
Солдатское сердце
Боевая психическая травма проявляется различными симптомами. На физиологическом уровне она может сопровождаться резким повышением частоты сердечных сокращений (более 160 ударов в минуту), ощущением давления в области сердца и грудной клетки. Подобные проявления у военнослужащих не новы и известны из исторических записей. Например, в 1871 году американский врач Якоб Мендес да Коста описал свой синдром как «сердце солдата», впервые зафиксировав его во время Гражданской войны в США. Он отмечал у воюющих аналогичные кардиологические симптомы.
В дополнение к этому, БПТ может сопровождаться непроизвольным мочеиспусканием и дефекацией, учащенным дыханием, проблемами с кровообращением, проявляющимися в виде онемения рук и ног, выраженным мышечным напряжением, болевыми ощущениями в пояснице и в местах старых швов, а также неконтролируемым слюнотечением.
Среди признаков, проявляющихся в психике и поведении, можно отметить такие, как повышенная пугливость, вздрагивания в ответ на неожиданные звуки или свет, панические реакции, состояние, характеризующееся неконтролируемым бегством, нарушение связности речи, выраженное заикание, тремор, беспорядочные поиски безопасного места, крик, состояние может проявляться в виде вспышек гнева, раздражительности и злобы, а также в замедлении реакций, включая ступор, апатию, отсутствие реакции на опасность и состояние «замирания под огнем», вплоть до обмороков.
Клиническая картина может включать в себя БПТ, а также функциональную слепоту (не имеющую органической причины), глухоту, отсутствие болевой чувствительности (анальгезию), зрительные и слуховые галлюцинации, трудности с концентрацией внимания, частичную или полную потерю памяти, проблемы с запоминанием, повышенную восприимчивость к шуму, свету и запахам, нарушение логического мышления и снижение скорости мыслительных процессов, ослабление волевых качеств и критического восприятия как окружающей действительности, так и собственных поступков.
Снарядный шок
Геродот одним из первых описал подобные симптомы, наблюдаемые во время военных действий. Так, описывая Марафонскую битву — одно из крупнейших сухопутных сражений между греками и персами, произошедшее 12 сентября 490 года до нашей эры, «отец истории» рассказывает о воине Эпицелиисе, который полностью потерял зрение без видимых повреждений. Более того, письменные источники эпохи Ассирийского царства содержат упоминания о «призраках убитых в сражениях врагов», которые мучили ветеранов войн.
Изначально серьезное обсуждение боевой психической травмы развернулось в Канаде, США и Европе во время Первой мировой войны. Ранее солдат, проявлявших подобные симптомы, часто обвиняли в симуляции и трусости. Случаи массовой потери слуха, зрения и паралича у бойцов, не имевшие видимых органических повреждений, натолкнули психиатров на мысль о том, что артиллерийский огонь способен вызывать невроз. В целом, в начале прошлого века военные врачи все больше убеждались в том, что боевой стресс — это не мимолетное явление, а суровая реальность, способная затронуть любого, даже обладающего высокой психологической устойчивостью.
Изначально этот феномен не называли БПТ. В 1915 году британский психиатр Чарльз Майерс предложил иную терминологию — shellshok, что переводится как «снарядный шок». Однако, еще во время русско-японской войны российские психиатры выступали за признание пациентов, находящихся в военных госпиталях, больными, а не симулирующими. Вторая мировая война вновь привлекла внимание к этой проблематике. К сожалению, это не произошло в нашей стране. В период Великой отечественной войны последствия БПТ рассматривались как членовредительство, паника и дезертирство. Изучение данного вопроса в России стартовало только в 1990-е годы.
Высоцкий и чувство вины
БПТ может быть острой или хронической. Острая форма развивается внезапно, чаще всего в условиях боевых действий. К ее основным признакам относятся двигательная заторможенность, ступор, отсутствие реакции на внешние раздражители или, наоборот, резкое, нецеленаправленное двигательное возбуждение. Хроническая боевая психотравма, в свою очередь, формируется под воздействием скрытых, но продолжительно действующих факторов и приводит к изменениям в поведении, вспышкам немотивированной агрессии, страхам, повышенной осторожности.
Существует значительная вероятность развития посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) у человека после пережитого психотравмирующего события. Это часто происходит через несколько недель после травмы или в результате продолжительной реакции на пережитые психотравмирующие события, которые могут быть связаны не только с военными действиями, но и с террористическими актами, техногенными и природными катастрофами, изнасилованием и другими подобными ситуациями).
У людей, страдающих от посттравматического стрессового расстройства, часто возникают «флешбеки» — повторяющиеся переживания травматического события. Это может происходить во сне или в состоянии бодрствования, когда что-то напоминает человеку о произошедшем. Он старается избегать мыслей о случившемся (поэтому многие ветераны не хотят рассказывать о войне), снижается продуктивность, нарушается память о событиях, предшествовавших травме, возникают страхи и психастения. Такие люди склонны к социальной изоляции, они становятся замкнутыми и подозрительными, и часто не могут выполнять свои обязанности дома или на работе. В некоторых случаях может начаться злоупотребление наркотическими веществами или алкоголем.
У людей, переживших травматические события, часто встречается «синдром выжившего» — постоянное чувство вины, которое описывал Владимир Высоцкий в своей песне о погибшем летчике. В некоторых случаях у них могут проявляться вспышки агрессии, направленные, например, на близких, при этом они могут не осознавать, что у них имеются психотравмы.
Само не пройдет
«Само не пройдет, — констатирует в разговоре с Naked Science Психолог Елена Гордеева, специализирующаяся на терапии психотравм, отмечает: «Самостоятельно справиться с травмой, к сожалению, не представляется возможным. Это особенно актуально, если речь идет о серьезных травмах, например, связанных с военным опытом. Для облегчения симптомов и формирования адаптации к реальности необходима профессиональная помощь (в идеале – специалиста, имеющего опыт службы на передовой). События, безусловно, останутся в памяти, но психоэмоциональная нагрузка станет меньше».
Глазодвигательная десенсибилизация и переработка травматических воспоминаний (EMDR) является наиболее подходящим методом для работы с психотравмой. Американский психотерапевт Френсис Шапиро разработал эту технику в конце 1980-х годов. Она позволяет уменьшить уровень тревожности у пациента, однако для полного избавления от нее требуется специализированная психотерапевтическая помощь.
К психологической помощи могут быть привлечены специалисты, практикующие арт-терапию, работающие в рамках гуманистического подхода, применяющие гипноз, а также другие психологи. Однако в России сохраняется скептическое отношение к психологам. Распространено мнение, что обращение к специалисту в области психологической помощи свидетельствует о наличии проблемы. При этом, учитывая нежелание людей, переживших войну, говорить о травматичном опыте, вероятность их обращения к психотерапевту крайне мала.
»По ее словам, речь идет об ответственности. Необходимо осознавать: да, вам причинили вред, но кто поможет вам оправиться? Тот, кто причинил этот вред? Разумеется, нет. Палач не вызволяет жертву. Наступает момент, когда человек должен взять на себя ответственность за собственное восстановление, за возрождение из руин. Если же отсутствует стремление к работе над собой, не поможет даже психолог. Существует известное изречение: можно подвести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить. Я надеюсь, что в нашей стране будут созданы специализированные бесплатные центры психологической поддержки для людей, оказавшихся в зоне боевых действий».
Процесс восстановления после травмы – это длительный и сложный путь, особенно когда речь идет о военной травме, затрагивающей важный для нас аспект личности, такой как инстинкт самосохранения.
»Со временем болезненные ощущения от травмы могут уменьшиться, однако, как отмечает психолог, высвободившаяся в момент события деструктивная энергия не исчезает бесследно. Она продолжает оказывать разрушительное воздействие на нас изнутри, что может проявляться в виде подавленного страха, бессонницы, повышенной тревожности и различных психосоматических заболеваний. Не следует скрывать эти переживания и игнорировать советы быть сильным и контролировать себя, поскольку это неэффективно. Начальный этап терапии заключается в восстановлении чувства безопасности: психолог создает поддерживающую обстановку, в которой можно открыто говорить о любых проблемах. В этот период укрепляются личностные границы. Следующий этап направлен на обретение стабильности, для чего применяются специальные методики. Также важно выявить источники энергии и позитивных эмоций, снять мышечные напряжения, установить связь с переживанием и прочее».
Войны завершаются, а люди продолжают жить. У многих из них остаются психологические раны, которые, как считают психологи, могут даже передаваться наследственно. Поэтому необходимо как можно скорее прервать эту негативную цепочку и начать новую жизнь.