Люди делятся на два типа. Одни считают, что «Афган в душе моей» — очень романтично, другие — что это своего рода диагноз. Вторые — психологи и врачи. Потому что война «в душе» — первый признак посттравматического стрессового синдрома. Последний, в свою очередь, — следствие боевой психической травмы. Рассказываем, каковы ее симптомы, кто виноват в том, что она появляется, и что с ней делать.
Боевая психическая травма (БПТ) — это психотравма, связанная с воздействием факторов боевой обстановки. Основной фактор ее развития — опасность, угрожающая жизни и здоровью, когда человек постоянно видит гибель и ранения других людей. По сути, только этого достаточно, чтобы сформировать БПТ. Дополнительный фактор — моральное состояние солдат.
В книге «Вторая мировая война» британский военный историк Энтони Бивор рассказывает о том, что поразило английских и американских армейских психиатров во время Второй мировой. Это то, как мало случаев боевой усталости они отмечали среди немецких военнопленных, хотя те гораздо больше страдали от бомбардировок и артобстрелов союзников, чем солдаты США и Великобритании.
Врачи пришли к заключению, что пропаганда нацистского режима, которую вел Третий рейх с 1933 года, способствовала психологической подготовке солдат и их серьезной устойчивости перед любыми опасностями. Примерно то же самое военные психиатры говорили и про советских солдат: тяготы жизни закалили их куда серьезнее, чем военных западных демократий. Так что, когда говорят «русские — непобедимы», это не фигура речи. Люди, привыкшие выживать, гораздо лучше подготовлены и к тяготам войны.
Поэтому военная пропаганда — половина успеха в вооруженном конфликте. Буквально. Есть данные, что БПТ в три-четыре раза увеличивает число психических заболеваний в армии и на 10-50 процентов (!) ослабляет боеспособность вооруженных сил в принципе. Интересно и то, что если средние потери в связи с психическими расстройствами во время русско-японской войны составили два-три случая на тысячу человек, то в Первую мировую войну этот показатель вырос уже до шести-десяти случаев на такое же количество.
Во время второй мировой эти цифры, согласно данным американских ученых, выросли на 300 процентов! Общее количество освобождаемых от службы в связи с «психическими боевыми потерями» стало превышать число прибывающего пополнения. А во время войн во Вьетнаме и Корее подобные потери в американской армии составляли от 24 до 28 процентов численности личного состава. Рост этих цифр связан прежде всего с тем, что каждая следующая война всегда более технологична, чем предыдущая, а значит приводит к увеличению количества жертв. Разумеется, речь идет о сопоставимых по масштабу войнах.
Солдатское сердце
Симптомы БПТ разнообразны. На телесном уровне боевая психическая травма может проявляться в чрезвычайно учащенном сердцебиении (свыше 160 ударов в минуту), давящей боли в области сердца, грудной клетке. Кстати, подобные симптомы у военнослужащих знакомы из истории. Так, в 1871 году американский врач Якоб Мендес да Коста описал свой синдром под названием «сердце солдата», который открыл еще во время Гражданской войны в США. У воюющих он заметил несколько вышеописанных кардиологических симптомов.
Помимо них, БПТ может включать в себя неконтролируемые мочеиспускание и дефекацию, гипервентиляцию легких, нарушения циркуляции крови, приводящие к онемению кистей и ступней, сильное напряжение в мышцах, боли в пояснице и в области хирургических швов, старых ран, неконтролируемое слюноотделение.
На уровне психики и поведения тоже выделяют ряд симптомов. Например, пугливость и вздрагивания от неожиданных звуков, света, паника, «бег под огнем», бессвязность речи, сильное заикание, дрожь, метания в поисках укрытия, крик, бешенство, раздражительность, злоба; заторможенные реакции: ступор, апатия, безразличие к опасности, «замирание под огнем» и даже обмороки.
Присущи БПТ и так называемая функциональная слепота (та, что не имеет органической основы), глухота, отсутствие чувствительности (анальгезия), зрительные и слуховые галлюцинации, неспособность сконцентрировать внимание, частичная или полная потеря памяти, сложности в запоминании информации, повышенная чувствительность к шуму, свету или запахам, нарушение логики и быстроты мышления, ослабление воли и критического восприятия как реальности, так и собственных действий.
Снарядный шок
Кстати, одним из первых о подобных симптомах в ходе военных действий заявил еще Геродот. Например, описывая Марафонское сражение — одну из крупнейших сухопутных войн между греками и персами, произошедшую 12 сентября 490 года до нашей эры, «отец истории» упоминает воина по имени Эпицелиус, который полностью потерял зрение, не имея при этом никаких внешних повреждений. Это еще что — письменные свидетельства эпохи Ассирийского царства упоминают о «призраках убитых в сражениях врагов», которые преследовали ветеранов войн.
Несмотря на все это, впервые о боевой психической травме всерьез заговорили в Канаде, США и в Европе во времена Первой мировой войны. До того солдат с такими симптомами считали симулянтами и трусами. Повальная глухота, слепота и паралич у бойцов без видимых органических повреждений навели психиатров на мысль, что артиллерийский огонь сам по себе вызывает невроз. Вообще в начале прошлого столетия военным врачам становилось все очевиднее: боевой стресс — не эфемерная сущность, а жестокая реальность, бьющая наотмашь любого, даже очень психически крепкого человека.
Правда, тогда БПТ так не называли. В 1915 году британский психиатр Чарльз Майерс ввел другой термин — shellshok, «снарядный шок». Впрочем, уже во время русско-японской войны российские психиатры призывали признать психиатрических больных, оказавшихся в военных госпиталях, именно больными, а не симулянтами. Вторая мировая война возродила интерес к этой теме. Но, увы, не в нашей стране. Во время Великой отечественной войны последствия БПТ были приравнены к членовредительству, панике и дезертирству. Отечественные исследования вопроса начались лишь в 1990-е годы.
Высоцкий и чувство вины
БПТ бывает острая и хроническая. Первая возникает внезапно, как правило на поле боя. Ее основные признаки — двигательная заторможенность, ступор, отсутствие реакции на окружающую обстановку или, наоборот, резкое непродуктивное двигательное возбуждение. А вот хроническая боевая психотравма развивается под влиянием невыраженных, но длительно действующих факторов и ведет к изменению поведения, вспышкам немотивированной агрессии, страхам, повышенной осторожности.
Велик шанс и того, что после БПТ у человека разовьется посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Обычно это происходит через несколько недель после стресса или затяжной реакции на психотравмирующие события (связанные не только с военными действиями, но и террористическим актом, техногенными или природными катастрофами, изнасилованием и так далее).
Для тех, кто переживает ПТСР, характерны «флешбеки» — повторное переживание психотравмы. Например, во сне или даже наяву, когда человеку может что-то напомнить о событии. Он стремится избегать мыслей о случившемся (недаром большинство тех, кто прошел войну, не любят о ней рассказывать), ухудшаются работоспособность, память на события, предшествовавшие травматической ситуации, развиваются страхи, психастения. Такие люди не любят контактировать с окружающими, они замкнуты и подозрительны, часто не справляются со своими обязанностями ни в семье, ни на работе. Могут начать употреблять наркотики или алкоголь.
Нередок для них и «синдром выжившего» — хроническое чувство вины оставшегося в живых, то самое, о котором пел Владимир Высоцкий в песне о погибшем летчике. При этом у них могут случаться вспышки агрессии по отношению, например, к близким, а сами они могут даже не догадываться, что у них есть психотравмы.
Само не пройдет
«Само не пройдет, — констатирует в разговоре с Naked Science Елена Гордеева, психолог, специализирующийся на терапии психотравм. — К сожалению, самому себя от травмы вылечить невозможно. Особенно если речь идет о такой серьезной травме, как военная. Необходима помощь специалиста (в идеале, конечно, такого, кто сам был на поле боя), который поможет уменьшить проявление симптомов и развить адаптацию к окружающей реальности. Но в памяти эти события, конечно, останутся навсегда, снизится лишь психоэмоциональная нагрузка».
Для работы с психотравмой больше всего подходит так называемая глазодвигательная терапия — EMDR. Этот метод в последней четверти прошлого века разработал американский психотерапевт Френсис Шапиро. Такой подход позволяет снизить степень страха у пациента, но чтобы убрать его до конца, необходима специальная психотерапия.
Это может быть арт-терапия, гуманистическое направление, гипноз и некоторые другие виды психологической работы. Проблема в том, что в России до сих пор существует недоверие к психологам. Многие люди полагают, что если ты ходишь к «душевных дел мастеру», то ты больной. А если учесть, что пережившие войну не хотят об этом вспоминать, то вероятность их прихода в терапию вовсе стремится к нулю.
»Это вопрос ответственности, — продолжает Елена. — Важно помнить: да, вред тебе нанесли другие, но кто тебя восстановит? Тот, кто тебе нанес вред? Нет, палач не спасает жертву. И в какой-то момент человек должен взять на себя ответственность, чтобы возродить себя из пепла. Кроме того, если у него нет желания работать в эту сторону, ему не поможет и психолог. Есть хорошая пословица: вы можете привести лошадь к водопою, но заставить ее пить вы не можете. Я надеюсь, что в нашей стране появятся специализированные бесплатные центры психологической помощи тем, кто сегодня находится в зоне вооруженных действий».
Если говорить об этапах излечения травмы, то процесс это долгий и непростой. Тем более если речь идет о военной травме, когда затронут такой мощный фактор нашей личности, как инстинкт самосохранения.
»Со временем травма притупляется, но, скажем так, разрушающая энергия, которая выделилась в момент события, никуда не уходит. Она продолжает разрушать нас изнутри, — говорит психолог. — Это проявляется в виде таких симптомов, как подавленный страх, бессонница, высокая тревожность и ряд психосоматических заболеваний. Нельзя прятать эти переживания, не слушайте советов быть сильным и взять себя в руки. Не получится. Первый этап такой терапии — возвращение чувства безопасности, когда психолог создает безопасное пространство, где можно говорить о чем угодно. Укрепляются личностные границы человека. Еще один этап — обретение почвы под ногами, для чего существует ряд специальных упражнений. Кроме того, необходимо определить источники подпитки энергетических ресурсов, удовольствия, убрать мышечные блоки, установить контакт с переживанием и так далее».
Военные действия рано или поздно заканчиваются, а люди остаются. С травмами, которые, по мнению многих психологов, способны даже передаваться из поколения в поколение. Поэтому важно вовремя разорвать порочный круг и начать жить заново.