В России палеонтология напоминает старушку-пенсионерку: собирает останки прошлого, постоянно не хватает средств, но судьба её мало кого волнует. Особенно государство и крупные компании. Naked Science рассказывает о семье из Крыма, которая пытается спасти уникальный палеонтологический музей, о том, как кости динозавров в Благовещенске мокнут под дождем, а в Сибири мамонтов давят бульдозерами.
«Не пугайтесь, у нас ремонт», — говорят мне пожилые Пологовы: Виктор и Наталья, встретившись на пороге своей квартиры в маленьком городке под Севастополем, в Балаклаве. Прохожу в комнату. На столе — коробки с валунами серого цвета, в углу — шкаф с книгами в бумажных переплетах. Валуны окаменелые находки времен юрского периода, книги — каталоги и учебники. Все о существах, обитавших на территории Крыма миллионы лет назад. Точнее, над этой территорией — в те времена здесь катил свои волны океан Тетис, поэтому существа сплошь морские. Беру в руки окаменевшую «улитку».
— Посмотрите, какой небольшой аммонит. Ему 145 миллионов лет, — с теплотой говорит Наталья Ивановна, любуясь «улиточкой». — Нашли совсем недавно. Обратите внимание, у него сохранилось ушко.
Показывает на вытянутый нарост аммонита.
— И зачем оно ему? — спрашиваю я.
— Кажется, помогало ему это. Никого уже нет, чтобы спросить — аммониты исчезли, — говорит Виктор Игоревич. — Так мало подобных ушек сохранилось, поэтому это большая ценность.
Беспризорный мозазавр
В коробках с аммонитами находятся другие неизвестные существа: губки, чертовы пальцы, древние раки и крабы. Виктор и Наталья на самом деле не палеонтологи. Он — врач-кардиолог, она — инженер электрооборудования судов. Но окаменелостями семья занимается уже почти 30 лет.
Походы по горам стали началом всего, – делится воспоминаниями Виктор. Обнаружили первую окаменелость, затем вторую. Наташа сначала заинтересовалась, а затем и я.
Коллекционеры открывают новые артефакты на Южном берегу Крыма: под Симферополем и возле дома, в Балаклаве.
— У нас образовалась довольно большая коллекция, и однажды на день Балаклавского района в 2012 или 2013 году коллеги-врачи попросили организовать выставку в парке. Сделали. И получилось так, что у нашего столика посетителей было больше, чем у остальных. Тогдашний руководитель Балаклавского района Федор Рубанов подошел и предложил создать музей в нашем городе, а потом отдал нам один из коридоров Балаклавского музея подводных лодок. Помещений там было очень много, никто не нуждался в них.
Семья Пологовых произвела ремонт собственными силами, проложила триста метров кабеля за свой счёт, оплатила проект, получила статус общественной организации, напечатала цветные таблички и буклеты, приобрела витрины.
— Получился европейский уровень, — мужчина демонстрирует фото до и после, в глазах его искра гордости.
Глядя на фотографию, заметна огромная разница: старое помещение преобразилось в нечто напоминающее вестибюль стокгольмской станции метро.
Тогда я трудился в администрации, и с начала года договорились в отделе образования о бесплатном посещении школьных групп нашего музея. После этого началась революция. Красные приходили, белые приходили, а крестьянам некуда было идти. Военные перекрыли доступ к объектам. Потом восстановили работу Музея подводных лодок под контролем Министерства обороны, назначили нового руководителя. Он сразу сказал: «Вам здесь не место». Мы писали куда угодно — всё без результата. Закончили на администрации президента Путина, запрос вернулся обратно в Крым.
По мнению Виктора и Натальи Пологовых, Министерство обороны, несмотря на свою позитивную оценку идеи музея, постоянно направляет их по различным видам бюрократических процедур. Naked ScienceНе предпринимала каких-либо действий — в ведомстве и вовсе не сочли необходимым ответить на официальный запрос. Кажется, добавить большего нечего.
— Нужно заключить договор с департаментом по имущественным и земельным отношениям, — говорит Наталья Ивановна. — Управление культуры согласен. (губернатор Севастополя. — Прим. ред.) не против, но музей открыть не получается.
— Советуют обратиться к Шойгу. А он в тайге, — подводит итог Виктор Игоревич. — Давили и давили, но все равно выгнали. И если бы сказали, что всё, ничего не получите, мы бы прекратили надеяться, ведь и без того получаем удовольствие от сбора окаменелостей. Но уже затеялись, увидели интерес людей — жалко бросать.
В самом деле интерес есть, и не только у детей. В 2012 году семья Пологовых, как обычно, осматривала окрестности на предмет окаменелостей у подножия Загайтанской скалы в районе Инкермана в Севастополе, когда вдруг увидела в серой породе нечто необычное и большое.
— Находка была необычной, — делится Виктор. — Выяснилось, что это останки челюсти мозазавра.
Редкость костей мозазавров в Крыме не оставила равнодушными ученых. Дмитрий ГригорьевПалеонтолог и специалист по мозазаврам, которого супруги называют Митя, приехал в Крым и опубликовал статью с описанием челюсти, найденной Пологовыми. Семья передала науке часть зубов.
— Всё остальное мы также отдали бы, — говорит Наталья Ивановна. — Только вот в таком случае находка бы хранилась в архиве и осталась незамеченной, а так есть шанс, что её увидят.
Окаменелости Пологовых привлекают не только учёных: летом бывший инженер проводит время в парке, разложив на скамейке свои находки.
— Рюкзачок и сумку могу унести, — смеется миниатюрная Наталья. — Находки-то тяжелые. Вокруг меня всегда толпа: собираются не только дети, но и взрослые, всё интересно. Эти же люди посоветовали нам собрать петицию на сайте. Change.orgЛюди оставляли свои паспортные данные, а не просто подписывались. Собранная информация бесполезна. Напомним, что наш президент ещё в 2019 году… дал задание — развивать музейное дело в Севастополе…
Внимательно рассматриваю блестящий листок из старого буклета, рассказывающего о теперь уже не существующем палеонтологическом музее.
— Такая губка необычная. Уже её никто не заметит, влажность просто растворила её, — говорят о фотографии Виктор Игоревич.
По отношению к методам выдворения из здания военные действовали прямо и жёстко. По словам Пологовых, в определённый день в их музее вдруг отрезали электроснабжение.
— В связи с тем, что мы располагались в месте стоянки подводных лодок, где влажность постоянная, — говорит Виктор. — Чтобы избежать сырости, у нас круглосуточно работала электросушилка. После прекращения подачи электроэнергии в помещении образовался туман. показывает фото на компьютере)Некоторые экспонаты, например редкая морская губка, не сохранились.
Семья Пологовых хранит самые ценные находки в квартире, остальные – большую часть – в гараже. Большая – от слова совсем. Практически весь гараж заставлен коробками с валунами серого цвета, а также витринами и цветными табличками экспонатов. Все, что осталось от музея. Пытаюсь приподнять огромное каменное «колесо».
— Диаметр пятьдесят три сантиметра. Самый большой наш аммонит, полгода чистили его, — утверждает Виктор Пологов. — В Балаклаве нашли, в карьере.
В карьерах добывают самые интересные окаменелости.
Наталья вспоминает: «Бывало, собирали их прямо под бульдозером. Он идет, сыпет, а мы сидим, отодвигаем камни, ищем. Нам попадались раки уникальной сохранности, которых даже нет в палеонтологической летописи. Сколько успели — спасли, остальное навсегда погребено под завалами».
В гараже хранится челюсть мозазавра. Ее создал сын Виктора и Натальи, также увлекающийся окаменелостями. Для гостей музея он купил 3D-принтер, чтобы те могли представить вид древних крымских жителей. Это новый уровень популяризации.
Мы решили: так как в музее подводных лодок с нас не берут денег, то будем получать какую-то прибыль и на эти средства приглашать палеонтологов, — вздыхает Наталья Ивановна. — Были бы лекции, популяризация науки. Готовы были приезжать за свой счет, но хотя бы за лекцию заплатить надо…
Пологовы рассматривали возможность разместить шатер или подобную конструкцию в парке.
В этом случае необходима заинтересованность со стороны руководства. Особенно когда речь идет о масштабном проекте, таком как Балаклавская яхтенная марина — концепция развития уникальной и красивой Балаклавской бухты, где не бывает штормов. Идеальное место для стоянки яхт, катеров и лодок. Ее строительство ведется по поручению Путина. Разработку проекта по заказу дочерней структуры ФСО предложила студия. Артемия ЛебедеваМиллиардер Аркадий Ротенберг будет заниматься строительством марины. Разработчики прогнозируют достижение мирового уровня качества.
На месте нашей бухты сейчас пивнушки, достопримечательностей никаких нет. Из Музея подводных лодок выгнали, предложили другое помещение — отказались. В июле вновь открыли музей в центре Севастополя на улице Ленина, но аренда оказалась дорогой. Свернули коллекцию и вернули в гараж.
В Музее подводных лодок будто бы стремятся скрыть факт того, что раньше здесь хранились ископаемые. Naked ScienceООО «К-825» (Балаклавский музей подводных лодок) заявило, что общество с ограниченной ответственностью ведет деятельность на территории Балаклавского подземного музейного комплекса с 9 мая 2021 года и не имеет отношения к Палеонтологическому музею. Изменение руководства и формы управления в мае 2021 года дает возможность начать с чистого листа, будто Палеонтологического музея никогда не существовало.
Коралловые рифы и гнилой пол
Не все истории о кримских ископаемых вызывают грусть. Валентин Вербицкий, энтузиаст из Ялты, создал еще один музей благодаря собственной инициативе и поддержке добрых людей.
Валентин говорит: «В одной из комнат своей квартиры выбросил всю мебель, поставил пару витрин и начал приглашать друзей. Посетителей становилось все больше, и возник вопрос о расширении. Снял гараж, стал записывать видео о ремонте. Денег не просил — брал стройматериалы. Кто-то гвозди приносил, кто-то краску».
Собранные каменьм наполнили место. Вскоре не хватило места для всех камней.
В Ливадии мне предложили помещение. Неважно, что крыша текла и пол гнил, для меня был важен любой уголок. Деньги на аренду у меня не было, но люди, наблюдающие за моей деятельностью, помогали: кто шпаклевал, кто красил. Когда я попытался работать в администрации, понял, что там ничего нет. Это было предсказуемо. Так что всё построено на энтузиазме и помощи неравнодушных людей.
В Палеомузее Валентина Вербицкого можно увидеть воссозданные из фрагментов древние коралловые рифы.
Как заявил он, подобных работ в России, быть может, и за границей не выполняют другие. Не случайно: 15 ноября 2020 года под Ялтой начал функционировать единственный (и это печально!) в Крыму… Палеонтологический музей.
— Администрация как помогла? — спрашивает Валентин. — Вроде добавила мой музей на сайт города, люди потихоньку стали о нем больше знать. Сейчас мне нужен кондиционер, отопления зимой нет. Не хватает денег на рекламу, бухгалтер работает энтузиазмом.
Валентин самостоятельно разрешает возникающие проблемы, избегая обращения за поддержкой к государству.
— Моя судьба в моих руках. Работаю изо всех сил, принимаю все предложения. Часто делаю добро бесплатно, и потом люди мне откликаются взаимностью…
От Москвы до Дальнего Востока
В России, похоже, проблемы есть не только в Крыму с палеонтологией, но и по всей стране. Об этом говорят не только любители-энтузиасты, но и профессиональные учёные. Например, Павел Скучас — известный популяризатор науки, палеонтолог, доктор биологических наук и доцент кафедры зоологии позвоночных биофака СПбГУ.
Отсутствие государственной поддержки лишает нас раскопок и музеев. В качестве примера можно привести Благовещенск, где я побывал в мае этого года. Там уникальные кости динозавров лежат посреди города. Каждый новый губернатор обещает построить музей под открытым небом, но ничего не делается. Все, что удалось сделать — огородить их забором.
В России из-за климата и преобладающих лесов находить останки динозавров сложнее, чем в таких местах, как Монголия или Казахстан, где горы и равнины открывают доступ к костям.
— Павел, есть ли у тебя сведения о позитивных примерах из других стран в этой ситуации?
В Китае палеонтология является приоритетным национальным направлением, туда вкладывают средства, на всех значимых местах обитания динозавров строят музеи. Конкурс по этой специальности составляет 20 человек на место, поэтому за будущее палеонтологии в этой стране можно быть спокойным. В нашей стране поддержка науки часто принимает странные формы.
В Благовещенске вместо музея под открытым небом снова создают статую динозавра, игнорируя мнение учёных и специалистов. Это приводит к безобразному результату, а поддержка науки ограничивается этим.
По мнению Павла Скучаса, нередко отсутствует понимание важности раскопок и у руководителей предприятий. В случае отсутствия государственной поддержки каждый действует по своему усмотрению. Отказ от проведения раскопок всегда легче, чем разрешение на них. Поскольку каждое местонахождение динозавров ценно для науки в стране, запрет на раскопки грозит катастрофическими последствиями.
В Подмосковье, в местечке Пески, где обнаруживают фауну юрского периода, целесообразно было бы провести раскопки, там, где это допустимо с точки зрения техники безопасности. При обнаружении находок можно было бы создать небольшой музей в Коломне. Однако пока нет понимания между учеными и производителями: карьер функционирует — договориться не удаётся. Говорят, что кости мамонтов где-то в Сибири засыпали в отвал и давили гусеницами, чтобы непременно продолжать работу.
Встречалось ли вам такое непонимание на практике?
Мы с палеонтологами приехали в Забайкалье копать динозавровую фауну. Там все было перегорожено забором километров на несколько. Обратились к сторожу, показали разрешение от администрации Бурятии. Сторож дал согласие, а потом пришел с мобильником. С другой стороны провода мужчина начал разговаривать с нами грубо, заявил, что он хозяин и мы должны немедленно убраться с его земли. Старались объяснить, что мы ученые, только немного поковыряемся в овраге и уйдем.
Он начал угрожать полицией. К счастью, среди нас оказался юрист, который сделал то, чего я сам никогда не догадался: вышел на сайт с кадастровыми границами участков. Оказалось, что ферма маленькая, а забор огромный. Мы рассказали полиции об незаконном захвате земли, в том числе прибрежной территории, где мы копаем. Силовики связались с хозяином фермы, а он после этого — с нами. Разговор начался совершенно по-другому, спесь ушла, и мы спокойно провели раскопки. После этого решили, что вообще хорошо бы ввести должность палеонтологического юриста.
Большинство людей предпочитают избегать конфликтов, а учёные — тем более.
Желалось бы достигать соглашений человеческим образом. Для карьерных трасс можно было бы организовать интересную информационную кампанию, но руководство угольных заводов почему-то всегда боится публикации. Возможно, это отчасти следствие научной некомпетентности. В результате приходится слышать о уникальных находках в Германии, Франции, Северной Америке и задумываться, почему ничего подобного нет у нас. А потому что палеонтологи просто не хотят тратить свою жизнь на бесплодную борьбу. Если стране подмосковные динозавры не нужны — значит, не нужны. Если ситуация в России не изменится, то можно будет констатировать: российский мезозой мы потеряли.