Восемьдесят лет назад союзники осуществили в Нормандии самую масштабную десантную операцию, когда-либо проводившуюся в истории. Парадоксально, но Гитлер и Роммель были осведомлены о месте высадки англичан и американцев и располагали достаточными ресурсами и силами, чтобы предотвратить ее. Немецкие войска использовали 17 миллионов кубометров бетона для укрепления Атлантического вала, установили множество мин и разнообразные препятствия. Почему, вопреки всем этим мерам, высадка в Нормандии оказалась успешной, и какова роль Восточного фронта в этом?
События 6 июня 1944 года – это те, о которых, казалось бы, все осведомлены, однако на деле мало кто знает о них в полной мере. Это связано с тем, что операцию «Оверлорд» преимущественно описывали английские и американские историки, чья перспектива была предопределена.
Не стоит ожидать, что житель западной страны сможет ответить на вопросы вроде «в каком соотношении находились солдаты союзников и немецкие военные во время высадки в Нормандии» или «что обеспечило успех операции «Оверлорд»». Они не владеют этой информацией. Что же им известно?
В западной исторической литературе обычно указывается, что немцы на протяжении многих лет возводили мощный Атлантический вал – систему укреплений, предназначенную для защиты от высадки союзных войск. На строительство этой линии, являющейся крупнейшей в мире бетонной оборонительной структурой, было привлечено около полумиллиона человек. Однако союзникам удалось преодолеть эти укрепления всего за несколько часов. Если задать вопрос среднестатистическому жителю Запада о причинах такого исхода, то конкретного ответа получить не удастся.
Стоит все же обдумать эту ситуацию. Германия вложила в Атлантический вал 17 миллионов кубометров бетона и установила на его сооружениях несколько миллионов мин различных типов, включая самые передовые на тот момент – прыгающие. Помимо этого, у нее были морские мины, которые могли серьезно затруднить высадку союзников, и химическое оружие – значительно более мощное, чем у СССР, Англии или США. Что же не позволило этому остановить союзников?
Атлантический вал: линия бессмысленных укреплений
Несмотря на то, что Гитлер весной 1942 года издал директиву № 40, предписывающую возведение оборонительных сооружений от Норвегии до южной Франции, все осознавали, что высадка англо-американских войск могла произойти лишь в ограниченной зоне между Антверпеном (на севере) и Нормандией (на юге) – около 600 километров по прямой.
Высадка севернее или южнее представляла значительные трудности, так как расстояние от аэродромов союзников в Англии до места высадки было очень большим не могло быть более 240 километров: дальности истребителей «Спитфайр» не хватило бы для эффективного прикрытия, а судов снабжения — для обеспечения высадившихся войск. Поэтому подавляющее большинство укреплений и пушек Атлантического вала находилось как раз там.
Это порождает серьезные сомнения. На возведение вала было затрачено 17 миллионов кубометров бетона и 1,2 миллиона тонн стали. Это огромное количество: получается, в 600-километровой полосе вероятной высадки можно было дать 28 кубометров железобетона на один метр берега.
Идею создания противодесантных укреплений люди начали воплощать в жизнь много веков назад. К 1867 году, например, в Кронштадте уже располагалось более 11 тысяч подобных сооружений, в основном ряжей – деревянных конструкций, заполненных камнями, которые опускались на дно под собственным весом. Верхняя кромка ряжа находилась чуть ниже уровня воды во время отлива. Благодаря этому, обстрел таких сооружений был невозможен, равно как и проход над ними баржи с тяжелой военной техникой.
Использование железобетонных конструкций для береговой защиты, таких как заграждения на мелководье размером, скажем, 2 на 2 на 50 метров, изготовленные из 10 миллионов кубометров бетона, позволило бы создать 50 тысяч таких сооружений. При длине 50 метров они смогли бы перекрыть 2500 километров береговой линии.
Этого вполне хватит, чтобы полностью перекрыть все пригодные для высадки союзников участки береговой линии Франции, Бельгии и Нидерландов, начиная от танкодесантных кораблей хоть в два ряда. Десант без поддержки артиллерии и танков долго не проживет, а обеспечить такую поддержку при береге, сплошь прикрытом искусственными подводными камнями, нереально.
Ряжей можно уничтожить продолжительными взрывными работами с использованием водолазов, однако это не позволит выполнить их скрытно или оперативно. В результате к месту высадки за сутки подойдут значительные силы противника, что приведет к ее срыву на начальном этапе.
Вместо очевидного решения было принято совершенно другое. Семнадцать миллионов кубов Атлантического вала направили на строительство тысяч крупных ДОТов – не на небольшие огневые точки, предназначенные для пушки или пулемета, как это было на Восточном фронте, а на масштабные сооружения, напоминающие фортификационные комплексы XIX века или линию Мажино. В них располагались казармы, склады, туалеты и другие необходимые помещения. Однако не хватало одного важного элемента: личного состава. Мы еще к этому вернемся.
Аналогичная ситуация сложилась и с другими участками береговой линии. К 20 мая 1944 года немцы заминировали их 4,3 миллионами мин, что составляло около шести мин на метр в зоне потенциальной высадки. Это казалось весьма значительным количеством, особенно учитывая, что у союзников были в наличии только английские тралы для очистки мин, которые, в основном, оказывались неэффективными.
К тому времени Германия являлась лидером в производстве мин, включая прыгающие мины с зоной полного поражения в 20 метров.
На площадке «Юта», где не было немецких солдат, потери союзников от мин составили менее двухсот убитых и раненых, при этом задержек, вызванных необходимостью разминирования, практически не возникло. Таким образом, минные поля, подобно бетонным, были достаточно обширны. Однако существовало одно важное обстоятельство: почти все мины были установлены не в тех местах, где высадились войска союзников.
На побережье обстановка была идентичной. Нацистская Германия создала наиболее продвинутые морские мины того времени: к 1943 году они представляли собой настоящие морские беспилотники, а не обычные мины. Немецкая мина оснащалась гидрофоном, который фиксировал звук и активировал магнитный датчик только при обнаружении шума двигателя необходимой мощности.
Еще их морские мины умели определять уменьшение давления воды (на 60 миллиметров водного столба) при прохождении реального корабля над миной — и включали магнитный взрыватель только тогда, когда получали такое давление. Наконец, они имели счетчики кратности, то есть активировались не тогда, когда над ними шел трал или следующий за ним корабль-тральщик, а на третий раз, когда поверх мины двигался боевой или десантный корабль.
Нельзя утверждать, что у Германии не хватало донных мин или оборудования для их установки. В период, предшествующий высадке союзников, они ставили их по полторы тысячи в месяц, а копили на складах с 1943 года. Будь эти мины в тех же темпах поставлены до 6 июня 1944-го — у берега, который еще был немецким, то есть когда ставить их могла буквально каждая крупная шлюпка, — семь тысяч судов первого дня высадки испытали бы огромные проблемы.
Как можно было предположить, учитывая успех операции, существенных трудностей не возникло. Немецкие войска не использовали самые передовые в мире мины в районе предполагаемой высадки союзников.
Повторяющаяся ситуация выглядит следующим образом: бетонные конструкции имеются, но действенных противодесантных сооружений отсутствует. Существует значительное количество сухопутных мин, однако они расположены не в необходимых местах. Тысячи морских мин, которые невозможно обезвредить, не были установлены.
Возможно, именно заговор в немецких Вооруженных силах был предотвращен, и предложение Гитлера выпить яд, адресованное Роммелю, командующему войсками в Нормандии, не было сделано без причины – этот эпизод произошел осенью 1944 года?
По завершении прочтения текста мы получим ответ на поставленный вопрос.
Высадка: эпическая схватка немцев… с транспортировкой грузов
Просмотр фильма «Спасение рядового Райана» или чтение западных книг о высадке в Нормандии создает впечатление масштабного события, сопоставимого со Сталинградской или Курской битвами. Противник ведет интенсивный огонь, занимает укрепленные позиции в ДОТах, что делает их подавление крайне затруднительным. В целом, это выглядит как героическое сражение.
Слабая сторона этой картины заключается в отсутствии фактической базы. В действительности союзники высадились в район с минимальным присутствием немецких войск. Пять зон высадки союзников в Нормандии, имеющие общий фронт около полусотни километров и включающие 156 тысяч военнослужащих, десантированных в первые сутки, пришлись на сектор, формально прикрываемый относительно небольшими силами одной дивизии противника. Штатная численность немецкой дивизии той поры всего 6800 человек.
Чтобы осознать масштаб бедствия, опишем сражение за самый проблемный участок высадки – Омаха-бич. Именно на этом участке немецкие войска были наиболее сконцентрированы, и именно здесь союзники понесли наибольшие потери. Речь идет примерно о 9,7 километра береговой линии, перед которой было установлено 43 немецких оборонительных сооружения. Их обороняли пять пехотных рот, в состав подразделения входят 1100 военнослужащих, включая артиллеристов и другие вспомогательные части, расположенные на удалении нескольких километров от основных рот.
Перед этими ротами высадились две американские пехотные дивизии, усиленные рейнджерами — в общей сложности 34 тысячи военнослужащих. В первой группе десанта находилось семь тысяч человек. Безусловно, часть из них погибла, еще во время высадки. Так, танкистов планировали высадить на некотором удалении от берега на так называемых DD — обычных танках, обернутых брезентом и представленных как плавающие.
Из-за отсутствия полного спокойствия на воде во время высадки, 27 из 29 «плавающих» танков затонули у Омаха-бич сразу же, некоторые – вместе с танкистами. Тем не менее, основную массу пехоты удалось высадить на берег.
В первой же волне, уже в 06:30, американцы высадили 1450 военнослужащих пехоты ротного звена. Таким образом, с самого начала их численность значительно превышала численность противника. Если бы немецкие войска продержались до конца дня, то на каждого из них приходилось бы уже тридцать американцев.
Но они не досидели. Причин было две.
В первую очередь, у них закончились боеприпасы. Самый известный пулеметчик из этой зоны, Хайнрих Зеферло, заявляет, что к часу дня он израсходовал более 12 тысяч патронов для своего пулемета MG.42. Для сравнения: это (с учетом лент и ящиков) значительное количество боеприпасов. Отдельный человек доставлял их ему, учитывая высокую скорость расходования всего у одного пулеметчика.
Следует учитывать, что Зеферло не препятствовали в стрельбе, поскольку противник не вел прицельный огонь по его позиции (возможно, из-за недостатка опыта американские солдаты не заметили ее). Он настолько осмелел от безнаказанности, что, израсходовав все боеприпасы, начал использовать трассирующие пули, тем самым, по идее, сделав свою огневую точку заметной. Однако и в этом случае его не подавили, и он покинул позицию лишь после того, как закончились трассирующие патроны.
Разумеется, 85 немецких пулеметных позиций на Омаха-бич не были подготовлены к такому массированному наступлению. В результате к середине дня повсеместно стали иссякать боеприпасы, и подкрепление из тыла прибыть не успело. Однако и 352-я дивизия вермахта, чьи пять рот пытались казаться юберменшами, сдерживающими подавляющее превосходство сил противника, не располагала неограниченными запасами боеприпасов в своем тылу.
Второй фактор, обусловивший отступление немецких войск, заключался в том, что некоторые немецкие оборонительные сооружения были обойдены. Это стало возможным из-за того, что 43 немецких ДОТа не могли охватить 9,7 километров Омаха-бич из-за физических ограничений. При удалении объектов обороны более чем на 200 метров на один ДОТ, из их бойниц зачастую не было видно необходимый участок береговой линии. Кроме того, между ДОТами отсутствовали окопы с пехотой, которые должны были там располагаться.
Поскольку на каждые 9,7 километра приходилось всего 1100 человек, это означало, что на каждые девять метров приходился всего один боец. Если же рассматривать пехоту, расположенную на передовой, то плотность была еще ниже. Достаточное количество солдат удалось разместить в дотах, однако в промежутках между ними их не хватало. Оптимальная плотность войск при обороне должна составлять не менее одного человека на метр, что в девять раз превышает показатель, наблюдавшийся у немецких войск в этом районе.
При наличии у 352-й дивизии штатной численности личного состава, высадка на «Омахе» была бы невозможна. В этом случае у немцев было бы в девять раз больше солдат, и они нанесли бы противнику потери значительно превышающие 2400 человек, что привело бы к провалу десантной операции.
Собственно, на «Омахе» она едва не сорвалась, этого было достаточно обратиться к работам западных историков по теме:
«…из подразделений пяти артиллерийских полков на дно ушло 26 орудий. Управление пехотными подразделениями было почти сразу же нарушено. 116-й полк, если к уничтоженным добавить неисправные, лишился трех четвертей радиостанций, его передовые пункты управления были быстро выведены из строя. На участке „Омаха” в то утро очень чувствовалась неопытность многих молодых американских командиров. Батальон, высаживавшийся на участке „Омаха”, из 51 танка потерял 21. Еще более тяжелые потери понес соседний танковый батальон и так далее, и тому подобное.
По мнению западных историков, командиры низшего уровня не проявляли должного руководства своими военнослужащими, что приводило к бездействию и беспорядочному сгущению под огнем противника (типичный пример – на фотографии ниже.
Не вызывает сомнений, что если бы оборону 9,7 километра держали силы, численно не более чем в пять раз уступающие десантирующимся 34 тысячам, то разгром оказался бы столь же стремительным и полным, как у сил союзников высадки в Дьеппе в 1942 году.
Зачастую утверждают, что немецкие пехотинцы, дислоцированные в этом районе, были недостаточно подготовлены. И, в принципе, это соответствует действительности. На участке «Омаха» значительная часть немецких солдат была из 352-й дивизии, укомплектованной в основном лицами 17 лет от роду. Зеферло, аж 20-летний, был там обстрелянным старослужащим. Ведь он когда-то работал водителем кобылы в немецких тылах на Восточном фронте и хотя бы издалека слышал, как стреляют пушки. О личном составе 716-й дивизии, на которую приходилась меньшая часть солдат вермахта на берегу, мы распространяться не будем. Достаточно сказать, что он был намного хуже, чем в 352-й.
Обучение стрельб из личного оружия в новосозданной 352-й дивизии началось лишь весной 1944 года, так как до этого момента личный состав не получал боеприпасов. Учебные мероприятия, выходящие за рамки роты, никто не проводил. Командование немецких войск во Франции состояло из офицеров, ранее выведенных из строя на Восточном фронте из-за ранений: кто-то потерял конечность, кто-то – зрение, кто-то неоднократно получал контузии.
Несмотря на это, это нельзя считать определяющим фактором поражения. Даже если подготовка немецких учеников старших классов того времени была недостаточной по сравнению с современными российскими десятиклассниками, они все же продержались несколько часов против значительно превосходящих сил американцев и причинили им потери, превышающие собственные. Все это при том, что на каждые 500 метров фронта приходилось всего одно противотанковое орудие, и им приходилось сражаться против сотен танков противника. Если бы у 352-й дивизии фронт составлял не 50, а 10 километров, они бы вполне могли сорвать высадку союзников в море.
Описывать масштабные столкновения, происходившие на других секторах берега, где высадка началась 6 июня, не имеет большого значения: можно просто отметить, что немецких солдат там было значительно (или даже в десятки раз, как, например, на участке «Юта») меньше, чем на «Омахе», в то время как численность союзных войск была ненамного меньше.
«Средства у нас есть, у нас мозгов не хватает»
События, развернувшиеся на побережье Нормандии, не позволяют составить единого, понятного представления. Действительно, немецкие войска в составе примерно трети миллиона человек были относительно немногочисленны для Франции. Однако в Германии функционировали военные училища, где обучали тактике, предусматривающей создание мощных оборонительных сооружений перед фронтом, если численность войск ограничена. Эти заграждения должны были замедлить продвижение противника, давая время для переброски подкреплений.
Защита атлантического побережья предоставляла исключительные возможности для подобной операции. Высадка была возможна лишь после протраливания прибрежных вод. Союзники, естественно, провели траление в районе Нормандии, непосредственно перед началом высадки. В этом регионе у немцев имелось значительное количество торпедных катеров, отличавшихся высокой мореходностью и скоростью, которые регулярно применялись для нападения на английские конвои снабжения.
Что препятствовало проведению минимальной разведки по морскому побережью? Ничто не мешало этому (союзники были не способны эффективно противодействовать подобным катерам), но такие разведывательные действия осуществляли немцы не вели.
Удаление массивных бетонных заграждений, насчитывающих миллионы кубометров, потребовало бы множества мощных взрывов, хорошо слышимых на берегу. В процессе такого длительного демонтажа к нормандским берегам можно было бы сосредоточить значительные силы противника, вплоть до всех 40 немецких дивизий. Они смогли бы сорвать высадку на ранней стадии, на самом берегу, прежде чем англо-американские войска успели бы развернуть свои силы.
В заключение, немцы обладали уникальными возможностями для устранения высадившихся войск. Третий рейх, благодаря развитой гражданской промышленности по производству пестицидов, уже имел разработанные и производимые образцы нервно-паралитических веществ, таких как табун и зарин (а также зоман и другие). Эти вещества не только значительно превосходили по токсичности союзные аналоги, но и легко проникали сквозь военную форму и все доступные в то время средства защиты.
Вместе с тем, для немецких военных химическое оружие союзников не представляло серьезной угрозы. Противогаз и обычная шинель обеспечивали надежную защиту от английского иприта, а от американского люизита дополнительная защита и вовсе не требовалась. Это было связано с тем, что из-за ошибок при тестировании его приняли на вооружение, несмотря на его практически полную неэффективность за пределами лабораторных условий.
У нацистской Германии имелись запасы химического оружия, и существовала возможность их транспортировки во Францию. Ввиду высокой токсичности зарина, даже ограниченные огневые возможности, эквивалентные пяти ротам на дистанции в 10 километров, могли бы сорвать высадку.
Вопрос о причинах, по которым эти действия не были предприняты ранее, становится все более настойчивым, однако ответа на него пока нет. Для его выяснения необходимо в первую очередь разобраться в том, каким образом мыслило немецкое военно-политическое руководство.
Высадка в Нормандии не застала Гитлера и Роммеля врасплох, ведь последний командовал группой армий «В», отвечавшей за оборону побережья Нормандии. Вопрос о том, почему не были предприняты эффективные действия, остается открытым. Историк Хастингс считает это загадкой пишет:
«Несмотря на то, что весной 1944 года Гитлер, основываясь на интуиции, полагал, что союзники начнут высадку в Нормандии, он, вопреки своим предчувствиям, проявил необычайную сдержанность и не распорядился усилить оборону этого региона».
По сути, сдержанность Гитлера объясняется наличием у него высшего руководства генералитета. Например, Рундштедт, возглавлявший все немецкие войска во Франции, 24 мая 1944 года прогнозировал, ожидается, что союзники проведут одновременные атаки по различным направлениям. Что касается высадки в Нормандии?
К тому же, даже после 6 июня 1944 года он продолжал две недели придерживаться этой точки зрения и ожидал «главной высадки» в Па-де-Кале, расположенном значительно севернее Нормандии. Это задерживало переброску резервов для Роммеля, и нередко этому объясняют известную дезинформационную операцию британской разведки под названием «Фортитьюд».
Несмотря на уважение к данной структуре, такое мнение было бы невозможно без поддержки, оказанной ей, не подозревая об этом, немецким генералитетом. Верхние штабы умудрились оценить союзные силы вторжения в 85-90 дивизий — вдвое больше реальных 45 дивизий.
Оценка была получена следующим образом: поскольку немецкая военная разведка не функционировала, берлинские штабисты использовали население США в качестве отправной точки, экстраполировали на него уровень мобилизации, существовавший в Германии, и на основании этого попытались определить потенциальные силы вторжения.
Ни у кого из них не возникло даже мысли о том, что исключительно Соединенные Штаты держали на флоте четыре миллиона человек и еще 2,4 миллиона в ВВС. Хотя, казалось бы, достаточно было взглянуть на карту войны в Тихом океане и послушать завывания сирен над немецкими городами, чтобы заподозрить что-то подобное.
Также они не приняли во внимание чрезмерно раздутый штат небоевых подразделений американской армии, хотя к 1943 году Вермахт уже располагал достаточным количеством американских военнопленных, чтобы прояснить этот вопрос. Действительно, Соединенные Штаты провели мобилизацию 16 миллионов человек, что сопоставимо с показателями Германии.
Несмотря на то, что общее количество военнообязанных составляло 16 миллионов человек, в вооруженных силах одновременно не числилось более 12,2 миллиона. В боевых дивизиях также не было задействовано более 1,2 миллиона. По сути, подавляющее большинство, а именно 90 процентов, формируемых так называемых вооруженных сил США, не могли бы предстать в качестве солдат на передовой.
Учитывая существующую организационную неэффективность и необходимость ведения боевых действий на других фронтах, союзники не имели возможности сконцентрировать для высадки более 45 дивизий.
Подобно тому, что не позволяла себя оправдать немецкая оценка, предполагавшая наличие 90 дивизий в экспедиционном корпусе, не существовало логичных решений. Высадка 90 дивизий союзников в Нормандии была невозможна. Портовая инфраструктура не обеспечила бы возможности снабжения такого крупного контингента. Поэтому следовало ожидать высадки «где-то еще», что и предлагал Рундштедт, и что впоследствии Гитлер вынужден был признать обоснованным.
Для того, чтобы Гитлер и Роммель интуитивно поняли, что Нормандия – оптимальное место для высадки, было бы недостаточно. Если полагаться на оценку в 90 союзных дивизий (составляющих 1,2 миллиона человек), то ни одно решение немецкого командования не могло бы быть достаточным. Немецкие дивизии, благодаря событиям на Восточном фронте, даже по штатным нормам не имели более 6800 человек. Таким образом, 39 дивизий, дислоцированных в Северной Франции, значительно уступали по численности ожидаемым силам противника. Даже Наполеон, обладая подобной информацией и имея такие штабы, не смог бы принять взвешенного решения, не говоря уже о Гитлере.
Единственным его действием стало направление в Нормандию Роммеля, который, по крайней мере, не обладал столь же очевидными управленческими недостатками, чем Рундштедт. Роммель приступил к активным мероприятиям: он увеличил количество дивизий в районе предполагаемой высадки (с одной до двух на сто километров), ускорил возведение оборонительных сооружений и так далее.
Однако, когда Роммель запросил переброску резервов к побережью Нормандии, Рундштедт отклонил его просьбу. В результате, Гитлер, проявив нелогичную сдержанность, решил не оказывать давление на Рундштедта, который был неприятен ему, в пользу своего фаворита Роммеля.
«Если бы просьбу Роммеля о передислокации 2-й танковой дивизии в район Сен-Ло удовлетворили (близ будущей высадки. — Прим. ред.), то последствия этого для американцев, высадившихся в день Д, были бы неоценимыми и, по всей видимости, определяющими (сброс в море. — Прим. ред.)».
британский Историк Макс Хастингс
Суть проблемы сводилась к тому, что это было характерно для немецкого подхода: «раз у нас, как это часто бывает, не хватает ресурсов, то пусть туда будет направлен хотя бы опытный командир».
Для отражения высадки союзников необходим был принципиально другой, комплексный подход: нужен был планировщик, способный учитывать как специфику армий противника, так и взаимодействие немецкого флота и армии при обороне побережья.
Немецкие магнито-гидродинамические мины не устанавливались у берегов Франции, поскольку ВМС Германии не получали задач по охране этого участка побережья. Им было поручено выполнить какие-то мероприятия, и они это сделали в 1943 году. В 1944-м никаких распоряжений Kriegsmarine не последовало. А сами адмиралы рассматривали возможность минирования в тылу у англичан, чтобы уничтожать корабли, обеспечивающие Британию. Проблемы сухопутных войск Вермахта их не касались.
Именно поэтому перед высадкой в Нормандии союзники провели разведывательные операции с использованием катеров: торпедные катера в то время также уничтожали английские суда, обеспечивающие снабжение. Только это позволило избежать столкновения с немецкими резервами, сосредоточенными у берега.
Противодесантные заграждения возводились по аналогии со строительством, к которому привык вермахт при ведении боевых действий на суше. Здесь были установлены противотанковые «ежи», там – «зубы дракона», а также использовалась колючая проволока. Подчеркнем: так армия была знакома с методами ведения войны на суше.
Однако, чтобы остановить высадку с моря, необходимы противодесантные сооружения, такие как ряжи, но наполненные железобетоном. Однако в немецких военных учебных заведениях, готовивших сухопутных войск, о ряжах не преподавали. Поэтому подобные идеи не приходили в голову их выпускникам. В то же время, о ДОТах рассказывали, поэтому в них было использовано колоссальное количество – 17 миллионов кубометров бетона.
Химия оружия — вопрос непростой. Немецкое руководство не проявляло желания использовать его, поскольку в ходе испытаний только резиновая защита обеспечивала хоть какую-то защиту от зарина. Однако военные не привыкли передвигаться в резиновых костюмах, а предпочитали шинели. Поэтому применение табуна с зарином не рассматривалось: неблагоприятный ветер мог привести к нежелательным последствиям, а переодевание в резиновые костюмы представлялось обременительным.
В критической ситуации, сложившейся у немцев в 1944 году, подобные аспекты не имели значения. Однако фактически в немецкой военной машине всё функционировало по сложившемуся порядку, что, с учётом постоянно меняющегося характера войны, неизбежно вело к поражению.
Что было дальше?
Усиление позиций союзников после дня D было лишь вопросом времени, поскольку англо-американские силы вторжения имели возможность перебросить на этот участок миллион военнослужащих, в то время как в немецких боевых соединениях на Западном фронте находилось около трехсот тысяч человек.
Роммель справедливо указал, что немцы могли предотвратить высадку только непосредственно на побережье. Попытки сделать это в более удалённых районах были нереалистичны, поскольку у них не хватало достаточных ресурсов.
Это не означало, что продвижение англичан и американцев было простым или стремительным. По событиям, развернувшимся на «Омахе», видно, что армия поневоле столкнулась с нехваткой компетентных командиров. Как констатировал в своей работе о сражении в Нормандии британский историк Макс Гастингс:
«В ходе Второй мировой войны, при сопоставимом уровне сил, английские и американские войска неизменно проигрывали немецким».
Проблемой не являлись сами солдаты: американцы и англичане в среднем превосходили по росту и физической силе недокормленных немецких подростков. Возможно, они не отличались такой же отвагой, как немцы, однако храбрости им обычно хватало. Ключевой слабостью союзников подметили они сами еще в годы войны:
«Они (американцы, хотя подобное утверждение применимо и к англичанам, являющимся источником данной оценки.) просто не знают своего дела как солдаты, и это относится ко всем… от генерала до рядового солдата. Пожалуй, самым слабым звеном во всей этой цепи является младший командир, который просто не командует, в результате чего их солдаты фактически не сражаются».
Несмотря на это, ситуация оставалась сложной, поскольку немцам требовалось разместить 160 дивизий на Восточном фронте и 39 – в Северной Франции. Подразделения, состоявшие из военнослужащих младше совершеннолетнего возраста и не имевшие боевого опыта, были недостаточночисленны и испытывали дефицит ресурсов, что препятствовало эффективному использованию возникающих проблем у войск противника.
После нескольких месяцев ожесточенных боев у плацдарма войска союзников сумели его освободить, а немецкие силы отступили к линии Зигфрида, которая ранее служила границей Германии. При этом немцы подорвали портовую инфраструктуру, что привело к срыву поставок союзникам. Кроме того, наступление осени и ухудшение погодных условий затруднили выполнение авиационных операций, что не позволило союзным войскам, даже несмотря на численное превосходство, вести эффективное наступление.
Несмотря на это, воздействие высадки следует признать значительным. Оно превосходит все предыдущие действия союзников в ходе военных действий.
Как Naked Science уже писал, реальный эффект немецких стратегических бомбардировок был довольно низок (минус 17 процентов немецкого военного производства в 1944-м, по оценке американцев, и минус четыре процента, по оценке англичан). Де-факто стратегические налеты сыграли на руку немцам, потому что отвлекли огромные ресурсы союзного ВПК от сухопутного наступления во Франции.
В отличие от высадки в Нормандии, которая оперативно вовлекла в боевые действия десятки немецких дивизий, рассмотрим, к примеру, 352-ю дивизию, часто называемую «несовершеннолетней пехотную: ее, как и волны ее предшественников из 1942-1943 годов, формировали для того, чтобы перебросить на Восток, где гибли все новые немецкие дивизии. Раздергавшись на Западе летом 1944 года, она снизила нагрузку на Красную армию. И это пришлось очень кстати, потому что наступления того года стоили СССР все еще весьма высокого числа убитых и раненых.
Значит ли это, что Черчилль был прав, когда писал Рузвельту: «Военные успехи американских и английских войск во Франции существенно влияют на европейскую обстановку. Существует вероятность того, что триумф, достигнутый нашими армиями в Нормандии, перекроет своим масштабом все предыдущие достижения России»?
Не стоит принимать вульгарные комплименты менее влиятельного партнёра более сильному как отражение действительности. Несмотря на значительные потери, которые понесли немцы на Западном фронте, к завершению войны они так и не составили даже половины всех боевых потерь Германии.
Безусловно, Красная армия смогла бы добиться успеха и без этого, поскольку на тот момент около двух третей ее танков и самолетов находились в стратегических резервах. Дополнительные 20 тысяч танков или 35 тысяч боевых самолетов к 9 мая 1945 года так и не успели вступить в бой.
Несмотря на это, события, произошедшие 80 лет назад, позволили спасти жизни многих наших соотечественников. Значимость высадки в Нормандии сложно переоценить.