Черная смерть (вторая большая европейская пандемия чумы), которая собирала свой урожай с XIV по XIX век, убила, по некоторым оценкам, до 60% населения Европы времен Столетней войны. А в VI веке с ее предшественницей столкнулась бурно развивающаяся после многих десятилетий кризиса Восточная Римская империя. Византия устояла, несмотря на гибель десятков процентов населения. Но первая чума нанесла по ней ужасающий удар — не дав вернуть былое могущество. Некоторые предполагают, что империя выжила, так как пандемия была «несущественной». Naked Science разбирается, насколько верно это утверждение.
Юстинианова чума — первая известная пандемия бубонной чумы в Западной Евразии. Согласно сегодняшним представлениям, первые заражения тогда случились в Пелусии (Египет) в 541 году, во время правления византийского императора Юстиниана I, по имени которого и названа эпидемия. Историки предполагают, что в Египет чума пришла из Эфиопии, а туда попала с Востока.
Чума с Востока
К весне 542 года, как свидетельствуют литературные источники, заболевание достигло Константинополя и распространилось по Сирии, Анатолии, Греции, Италии (Византия тогда контролировала ее южную часть) и Северной Африке. К 543 году чума поразила Армению (как римские, так и подконтрольные персам районы), а также Галлию. В течение нескольких следующих лет болезнь охватила всю Европу, Северную Африку, Аравию, Месопотамию. Пожалуй, только Восточная Азия (источник заразы) оказалась ею практически не затронута.
Юстинианова чума царила в Европе и Малой Азии более 200 лет: нам известно о 20 вспышках с интервалом в 9-13 лет. Ранее ученые полагали, что основные пути распространения заболевания по Европе — торговые пути из Константинополя. Гипотеза выглядела убедительной, так как известно, что в столице империи жертв пандемии было очень много. На пике там каждый день умирали около пяти тысяч человек (есть упоминания о 10 тысячах, но не ясно, насколько часто отмечали такое число погибших).
Мы знаем, что смертоносный и вирулентный штамм бубонной чумы, от которого произошла Юстинианова чума, а затем и черная смерть, появился в Центральной Азии в бронзовом веке и эволюционировал там в древности. Но это не означает, что Юстинианова чума попала в Средиземноморье одним прыжком, поскольку существуют значительные генетические различия между вариантами болезни шестого века в Европе и более ранними центральноазиатскими. Вероятно, она путешествовала вместе с торговцами и армиями, с запасами продовольствия и сопровождавшими их блохоносными крысами в несколько этапов, растянувшихся на столетия, мутируя по мере прохождения через различные климатические пояса и разных хозяев.
На протяжении десятилетий ученые спорили о смертоносности этой болезни, ее социальных и экономических последствиях. В 2019-2020 годах появилось несколько исследований, широко освещавшихся в СМИ, авторы которых утверждали, что ранее историки сильно преувеличили и размах, и последствия Юстиниановой чумы. Такие исследования пытались представить ее чем-то «не страшнее гриппа». То есть событием, которое никак не могло повлиять на историю Византии, помешав ей возродить контроль императоров над Средиземноморьем.
Новая работа историка Питера Сарриса (Peter Sarris) из Кембриджского университета (Великобритания), опубликованная в Past & Present, рассказывает, что все было не совсем так. Профессор Саррис полагает, что скептики игнорируют как свидетельства древних текстов, так и многие другие детали, подтверждающие влияние пандемии на государства того времени.
«Взбесившийся принтер» или антикризисное управление?
Между вступлением Юстиниана на престол в 527 году и 541-м (когда пришла чума) император издал около 530 законов. В первую очередь это законы, вошедшие в Кодекс Юстиниана (534 год издания), основу правовой реформы императора. После нее была еще лишь одна вспышка имперского законотворчества — с 542 по 545 год. В 546 году, когда чума уже распространилась, эта активность падает и остается такой до самого конца правления Юстиниана. Какие же законы приняли в Византии периода начала пандемии?
В марте 542 года в законе, который, по словам Юстиниана, был написан в условиях «окружающего присутствия смерти», «распространившейся на все регионы», император попытался поддержать банковский сектор имперской экономики, облегчив банкирам преследование наследников умерших должников. В законе 543 года он решил проблемы, вызванные тем, что люди умирали, не составив завещаний. В законе, изданном в следующем году, император разъяснил права наследования несовершеннолетних — в ответ на случай, возникший в Антиохии после того, как сначала мать, а затем ее дочь умерли в течение короткого промежутка времени.
В другом законе, от 544 года, император ввел контроль над ценами и заработной платой, поскольку трудящиеся пытались воспользоваться нехваткой стремительно редеющей рабочей силы. Юстиниан заявил, что «наказание, посланное Божьей благостью», должно было сделать рабочих «лучшими людьми», но вместо этого «они обратились к скупости».
Иными словами, администрация империи приняла серию антикризисных мер для ограничения ущерба, нанесенного чумой, и с учетом вызванной ею депопуляции.
То, что бубонная чума усугубила существующие фискальные и административные трудности Восточной Римской империи, доказывает и изменение монетной чеканки в этот период, утверждает Саррис. Власти выпустили серию облегченных золотых монет, что стало первым подобным сокращением стоимости золотой валюты с момента ее введения в IV веке. Вес тяжелой медной монеты Константинополя тоже значительно уменьшили примерно в то же время — то есть когда император принял чрезвычайное банковское законодательство.
Беспокойное царство
Вспомним время, которое предшествовало появлению чумы в Константинополе. В 527 году 45-летний Юстиниан занял византийский престол. Многие историки считают его царствование эпохой расцвета Византии — и не зря. Империя, которую он принял, была, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Соседи с запада — появившиеся на развалинах Рима германские королевства, которые всегда не прочь повоевать. Соседи с востока — персидская империя Сасанидов, с которой Византия вела войны с III века (с небольшими перерывами). При таких соседях Юстиниан показал себя блестящим полководцем еще до того, как взошел на трон.
Внутри империи тоже скучать не приходилось. Римская модель управления и налогообложения на тот момент давно прекратила нормальное функционирование. Но нового никто не предлагал: чиновники работали кое-как, информация и налоги из дальних провинций приходили не всегда, а если приходили, то с опозданием. Судьи вершили правосудие на основании законов, устаревших к тому времени, — но менять их никто не спешил. Добавьте к этому процветавшую коррупцию и межэтнические конфликты.
Как уже сказано выше, Юстиниан провел серьезную правовую реформу: над созданием его Кодекса работала специальная комиссия, которая учитывала все аспекты жизни отдельных людей, профессиональных или религиозных сообществ, различных институтов империи — и на этом основании вырабатывала новые законы. Кроме того, он изменил систему провинциального и муниципального управления: на смену римской модели пришла византийская, в основе которой лежало всемерное укрепление Христианской церкви и власти императора. Повысил содержание чиновникам — на тот момент это был довольно новаторский метод борьбы с коррупцией, — а также ввел ряд экономических новшеств, изменив налоговое законодательство.
В это же время восстановившие свою былую мощь и славу легионы отвоевывали земли, некогда принадлежавшие Риму в Европе, Африке и Азии и потерянные в V веке. В 534 году пало государство вандалов со столицей в Карфагене. Был завоеван юг Италии, а также Равенна — столица поздних римских императоров в Центральной Италии. Знаменитые военачальники Велизарий и Нарсес побеждали врагов Византии. Казалось, что скоро Восточная Римская империя снова обретет величие. Но вместо этого пришла чума.
Надо сказать, что первые антикризисные законы, которые мы упомянули выше, император принял еще в свободном от пандемии Константинополе — на основании полученной из провинций информации. И он был прав, так как уже в следующем месяце 542 года болезнь появилась в столице.
Профессор Саррис говорит: «Значимость исторической пандемии никогда не следует оценивать в первую очередь по тому, привела ли она к «краху» соответствующих обществ. В равной степени устойчивость восточно-римского государства перед лицом чумы не означает, что вызов, брошенный чумой, не был реальным… Что больше всего поражает в правительственной реакции на Юстинианову чуму в византийском или римском мире, так это то, насколько рациональной и тщательно продуманной она была, несмотря на обескураживающе незнакомые обстоятельства, в которых оказались власти».
С этим трудно не согласиться. Первый удар чумы обрушился на Византию не просто тогда, когда она наращивала могущество, но и когда ею управлял чрезвычайно способный, умный и не боящийся принимать решения человек. Если вспомнить о том, что Юстиниан не был царем по крови и занял престол по завещанию своего дяди Юстина, которого, в свою очередь, императором просто выбрали, становится ясно, что фактор правителя — это лотерея. Византии в ней повезло.
Кто принес чуму в Британию
До начала 2000-х идентификация Юстиниановой чумы как «бубонной» основывалась исключительно на древних текстах, авторы которых описывали появление бубонов или припухлостей в паху или подмышках жертв. Но затем стремительное развитие науки позволило археологам и генетикам обнаружить следы древней ДНК бактерии Yersinia pestis в скелетных останках людей раннего Средневековья. Такие находки были сделаны в Германии, Испании, Франции и Англии.
В 2019 году группа ученых под руководством Марселя Келлера (Marcel Keller) из Института по изучению истории человечества Общества Макса Планка (Йена, Германия) опубликовала в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences работу с результатами анализа найденных следов ДНК. Один из образцов взяли из раннего англосаксонского захоронения, которое сейчас называют Эдикс-Хилл (Кембриджшир, Великобритания). Оказалось, найденный штамм Y. pestis — самая ранняя идентифицированная линия бактерии, участвовавшая в пандемии VI века. Очевидно, более ранняя, чем та, что появилась в Константинополе в 542 году.
Это открытие поменяло наши представления о путях развития пандемии. Раньше ученые предполагали, что именно Константинополь стал основным разносчиком заразы — через торговые и военные пути, через Южную Европу, по направлению к северу. Британия в таком случае должна была получить чуму в числе последних. Находки в Эдикс-Хилле говорят о другом. Получается, болезнь распространялась по разным маршрутам — и, таким образом, проходила через большее число земель, где собирала свою смертельную жатву. Авторы исследования предполагают, что чума попала в Средиземноморье через Красное море, а в Англию, возможно, через Балтику и Скандинавию. Выходит, континентальная Европа могла получить чуму сразу с двух сторон — от Средиземноморья с юга и от Британии с севера.
Профессор Саррис замечает по этому поводу: «Увеличение объема генетических данных будут вести в направления, которые мы пока не можем предвидеть, и историки должны уметь реагировать на них позитивно и с использованием воображения, а не пожимать плечами».
Сторонники идеи о «несущественности» Юстиниановой чумы обосновывают свои выводы следующим образом. Во-первых, говорят они, размах и последствия пандемии нам известны только по древним текстам. А современники описывали ее красочно, но мало. Если Прокопий Кесарийский уделил чуме менее одного процента всех своих весьма объемных трудов, то значит, он не счел ее достаточно важной в жизни современного ему общества.
Этот аргумент сродни утверждению, что масштабные войны между Византией и Персией, характерные для большей части шестого века, не имели значения, так как Иоанн Эфесский почти не обсуждал их в написанной им «Книге о чуме» (которую он впоследствии включил в «Церковную историю»). Дело в том, что Прокопий был секретарем полководца Велизария. Поэтому его труды — работы по военной истории. Скорее сам факт того, что он вообще оставил личное (и очень яркое) свидетельство о приходе чумы в Константинополь, говорит о том, какое значение он придавал этим событиям, которые не входили в круг его обычных интересов. Вот что он писал:
«От чумы не было человеку спасения, где бы он ни жил — ни на острове, ни в пещере, ни на вершине горы… Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по нескольку дней несожженными. В это время мало кого можно было застать за работой. Большинство людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы. Вся торговля замерла, все ремесленники бросили свое ремесло…»
Второй аргумент в пользу «несущественной пандемии» — то, что Восточная Римская империя не пала, ее государственные и частные институты продолжали работать, даже военные походы не прекратились. Но выше мы показали, что Византии в этом смысле просто повезло: она выиграла в лотерее императоров. А вот ее противники — лангобарды, персы и другие народы — реагировали на происходящее не всегда оптимально. Неудивительно, что Византия одерживала над ними победы, хотя с большим напряжением сил.
Разумеется, густонаселенные города сильнее страдали от чумы. Но то, что на дальней северной окраине Европы, в малонаселенном сельском районе, от нее умерло немало людей (в некрополе Эдикс-Хилл похоронены в основном жертвы болезни), говорит нам о том, что Юстинианову чуму никак нельзя назвать «несущественной». Будь она такой, вряд ли остановила бы возрождение Византийской империи.