В Бранденбурге энтузиаст-археолог нашел свидетельства существования клада, относящегося к железному веку.
Вблизи деревни Байц, расположенной в немецкой земле Бранденбург, археолог-любитель Вольфганг Херкт обнаружил десять золотых монет. Хотя его можно назвать любителем с некоторой долей условности, Херкт является почетным хранителем Бранденбургского земельного управления по охране памятников и Бранденбургского государственного археологического музея. После того, как он поделился информацией об этой находке с коллегами, на этом месте были начаты археологические исследования.
С тех пор нашли в общей сложности 41 монету. Большая часть из них — золотые, хотя есть несколько серебряных и даже медных экземпляров. Монеты имеют необычную чашеобразную форму, их еще называют «радужными кубками» и прочно связывают с кельтской традицией чеканки денежных знаков. И вот тут начинаются сложности.
Кельты не населяли территорию нынешнего Бранденбурга, поэтому ранее на ней никогда не находили кельтского золота, хотя золотые монетные клады и были обнаружены. Примечательно, что данная находка является вторым по величине кладом «радужных кубков» за всё время, в то время как самый крупный был найден в Британии, где, безусловно, проживали кельты.
Сопоставив вес и размеры монет с аналогичными находками из других древних кладов, эксперты определили время их чеканки как период с 125 по 30 годы до нашей эры, относящийся к позднему железному веку. Ученые ассоциируют эти монеты с латенской археологической культурой. Она соотносится с кельтами и была распространена в Центральной и Южной Европе, а также в Британии и Ирландии в V-I веках до нашей эры (до начала масштабных римских завоеваний). К I веку до нашей эры (предположительное время чеканки монет) представители латенской культуры занимали территорию нынешних Англии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Австрии, юга Германии и Чехии. Но не землю Бранденбург: она оставалась к северу от ареала культуры.
Сокровище было обнаружено на территории древнего поселения, возникшего в эпоху ранних германцев, и датируется ясторфской археологической культуре. Вообще, ясторфская культура — довольно спорная тема в профессиональном археологическом сообществе. Раскопками поселений и могильников, относящихся к ней, занимались в основном немецкие археологи, они же формировали теоретические обоснования.
Первооткрывателем ясторфских памятников был Густав Швантес, который полагал, что ядром этой культуры (наряду с её периферией) являлись территории, расположенные не только на севере Германии, но и в Ютландии. В немецкой археологии даже появилось понятие «Ясторфская цивилизация». Однако датские ученые, коллеги Швантеса, резко не разделяли его точку зрения. В результате до сих пор отсутствует единое мнение относительно того, где именно проходила северная граница ясторфской культуры.
В любом случае, Бранденбургская земля является частью ее центральной области. Нахождение одной-двух кельтских монет можно считать случайным совпадением, следствием многочисленных обменов между близлежащими регионами. Однако, обнаружение 41 монеты, вероятно, свидетельствует о масштабных торговых связях между кельтами и местным населением. Такие операции, по всей видимости, не могли осуществляться без мирного взаимодействия между этими народами.
Таким образом, обнаружение такого обилия типичных кельтских артефактов в первую очередь указывает на то, что наше понимание экономических связей между различными регионами Европы в поздний железный век требует пересмотра. Историки традиционно отдают предпочтение письменным источникам, если они не противоречат археологическим свидетельствам. И сведения об истории Европы периода начала римских завоеваний мы получаем преимущественно из рассказов самих римлян.
А эти источники иногда вызывают удивление: в них забывали перечислить воинские соединения, участвовавшие в той или иной кампании (хорошо хоть полководцев называли всегда), зато не жалели красок для описания дикости, свирепости и кровожадности народов, населявших земли, подлежащие завоеванию. Именно поэтому находка кельтских монет в явно германских землях так важна: чем больше археологических (материальных) свидетельств будет противоречить римским источникам, тем лучше мы сможем понять настоящую историю Европы перед началом нашей эры, а не ту, что написана победителями.