Два с половиной тысячелетия назад, весной 480 года до нашей эры, Ксеркс, персидский царь, начал переправу своей армии через черноморские проливы. Долгое время сведения Геродота о численности его армии в миллион душ воспринимались как вымысел. Однако последние десятилетия свидетельствуют об обратном: вероятно, древнегреческий историк оказался правдив. Вопреки сложившимся представлениям о древнем мире, тогда удавалось осуществлять то, что сегодня кажется возможным лишь в современную эпоху. Попробуем понять, каким образом Ксерксу удалось совершить то, что историки до конца XX века признавали невозможным.
Традиционно история человечества воспринимается как последовательная цепочка событий. Тридцать тысяч лет назад популяция Homo sapiens была небольшой и обладала ограниченными навыками. Четыре-пять тысяч лет назад они возводили пирамиды, однако их умения все еще были скромными, и их число оставалось невелико. Две тысячи лет спустя, их возможности несколько расширились, но они по-прежнему жили, по сути, в крупных поселениях, отличавшихся крайней простотой.
Эта точка зрения глубоко укоренилась в нашем сознании, поскольку она согласуется с представлениями о прогрессе, которые преобладали в Европе в эпоху Нового времени. В то время существовало убеждение, что быстрые изменения в современном обществе свидетельствуют о значительно меньшем развитии прошлых цивилизаций. Эта простая и логичная мысль ошибочна, поскольку она игнорирует повторяющиеся циклы упадка, которые переживали общества в прошлом.
Несмотря на это, представление о «примитивности» прошлого настолько прочно закрепилось в мышлении многих историков, что Геродота в Европе Нового времени стали воспринимать не как «отца истории» (как это было в Древней Элладе), а как автора сказок. Давайте представим себя историком XIX века. «История» Геродота повествует о невероятных событиях: человек способен преодолеть дистанцию в 240 километров без передышки, а персы для облегчения продвижения флота прорыли канал через Афонский полуостров – хотя он в центре значительно выше уровня моря.
Многие ученые того времени считали все это нереальным. Ни лошадь, ни какое-либо другое животное, а тем более человек, не способны преодолеть 240 километров бегом. И остальное в рассказах «отца истории» также представляется вымышленным.
«Подземный» чудо-канал
В 1990-е годы современные историки приступили к проверке подлинности сведения о том, что персы прорыли канал через полуостров Афон. Согласно Геродота, персы предприняли это, чтобы избежать рискованного обхода полуострова (в ходе первого вторжения, до Ксеркса, в бурю там потерпел крушение крупный флот Дария). С помощью геофизической разведки и бурения ученые установили, что такой канал действительно существовал. Его ширина составляла не менее 30 метров, глубина – не менее трех метров, а длина превышала два километра.
В центральной части полуострова, где возвышенность достигает 15 метров над уровнем моря, канал располагался значительно ниже его поверхности. Поскольку шлюзы отсутствовали, строителям пришлось проложить для триер путь, буквально прорывая его через холм. Корабли, проходившие по каналу, двигались по глубокой траншее шириной 30 метров.
Геродот, описывая канал, сообщает, что его ширина была установлена по распоряжению Ксеркса, чтобы обеспечить возможность одновременного прохождения двух трирем. Учитывая, что одна триера с веслами занимает около 14 метров, это подтверждает указанные размеры.
На первый взгляд, перед нами очередное удивительное явление античной эпохи. По масштабу земляных работ оно сопоставимо разве что с каналом, проложенным Дарием, отцом Ксеркса, который соединил Нил и Красное море. О том, какое значение имеет сам факт его существования для истории, мы расскажем позже.
Миллионная армия
По словам Геродота, армия, вторгшаяся в Европу под предводительством Ксеркса, насчитывала 1,78 миллиона человек. Историкам XIX века было сложно поверить в эту цифру, поскольку Великая армия Наполеона, значительно уступавшая ей по численности, столкнулась с серьезными трудностями в обеспечении. К тому же, содержание столь крупного воинского контингента требует развитой экономики. Была ли она доступна «нецивилизованным» народам древности?
Историки, начиная с Ганса Дельбрюка, вынесли суровый вердикт: армия такого масштаба, действуя в соответствии с принципами европейских армий Нового времени, охватила бы территорию от Персии до Дарданелл и была бы неспособна к концентрации в одном месте. Проанализировав логистические возможности, характерные для Пруссии того времени, он пришел к выводу, что персидская армия не могла насчитывать более 80 тысяч человек, которых он идентифицировал как этнических персов. Все свидетельства о мобилизации представителей всех национальностей в армию Ксеркса он расценил как вымысел, приписываемый Геродоту.
Мнения Дельбрюка долгое время оставались определяющими, однако впоследствии возникли сомнения. И главным из них стал флот. Вспомним Эсхила, участника морского сражения 480 года до нашей эры, автора ряда трагедий, которые ставились в афинском театре. В 472 году до н.э., всего через восемь лет после персидского вторжения, он представил публике пьесу «Персы», в которой описывал флот врага в Саламинской битве так:
«Около трехсот всего
У греков оказалось кораблей, да к ним
Отборных десять. А у Ксеркса тысяча
Судов имелась — это не считая тех
Двухсот семи, особой быстроходности».
Эсхил участвовал в битве и своими глазами увидел масштабы персидского флота. Зрители, находившиеся в афинском театре, сами были гребцами и воинами на 180 афинских триерах, принявших участие в том же сражении. Общая численность их экипажей составляла примерно 36 тысяч человек, преимущественно взрослых афинских граждан).
Постановка пьесы перед людьми, непосредственно видевшими эти события, исключила бы возможность искажения фактов: вас бы сразу разоблачили. Эсхилу было нечего терять: он был ведущим драматургом своего времени, и любое обвинение в искажении правды могло бы серьезно повредить его репутации. Кроме того, ни один из сохранившихся источников, описывающих события 480 года до нашей эры, не приводит иных данных о численности персидского флота.
В морском сражении применялись триеры – боевые корабли. Это суда, предназначенные для решения специфических задач: они не оснащены балластом, сохраняют плавучесть даже после повреждения, и для достижения максимальной скорости имеют три ряда весел, нижний из которых расположен очень близко к водной поверхности. В связи с этим они были неэффективны для транспортировки грузов и не имели существенных запасов провизии на борту, поэтому нуждались в сопровождении флота судов снабжения. Геродот сообщает, что персы имели еще три тысячи подобных кораблей.
Судя по имеющимся данным, это свидетельство выглядит правдоподобным: персы, действуя вдали от своих основных баз, были не в состоянии использовать триремы без сопровождения вспомогательных судов, которых требовалось больше, чем боевых кораблей. Для длительного самостоятельного плавания триремам попросту не хватает запасов пресной воды и продовольствия. Грекам было гораздо легче пополнять запасы воды и еды на берегу, но персы, находившиеся в Элладе, не могли рассчитывать на такую возможность.
Подобная численность флота создает серьезное затруднение: она противоречит концепции Дельбрюка о невозможности для древних цивилизаций поддерживать крупные армии. Триеры хорошо знакомы по изображениям: для управления одним кораблем требуется 170 гребцов, а также 30 воинов. 1200 триер – это уже 240 тысяч человек, и это минимальное число. Суда снабжения имеют меньше людей в экипаже, однако их количество сопоставимо, что означает примерно такой же общий расход людских ресурсов. Таким образом, один персидский флот, численность которого подтверждается многочисленными свидетельствами современников, должен был включать в себя около полумиллиона человек.
Имея 1200 трирем, можно одновременно перебросить 36 тысяч пехотинцев. Еще больше войск можно доставить на 3000 вспомогательных кораблях, поскольку они меньше зависят от гребцов, больше используют паруса, и, как следствие, позволяют перевозить больше груза и людей. Возникает вопрос: если Дельбрюк прав и численность персидской армии составляла всего 80 тысяч человек, то почему персы не переправились напрямую на кораблях через Эгейское море? Почему они построили два моста через Дарданеллы и прорыли канал для флота уже после того, как переправились в Европу?
И, кстати, о мостах…
Непревзойденное достижение в области строительства понтонных мостов
Постройка персами моста через морской пролив, впервые соединившего Европу и Азию, упоминается не только у Геродота, но и во всех античных источниках, повествующих о вторжении Ксеркса. При этом во всех этих описаниях подчеркивается: мостов было построено два. Возникает вопрос: как в древности удалось оперативно возвести многокилометровые мосты через море? И какова была цель их строительства?
Ответ на первый вопрос можно дать без труда. Ошеломленный необычностью происходящего, Геродот подробно описал это событие, опираясь на рассказы очевидцев. Для возведения мостов использовались понтоны. В их качестве служило небольшое количество триер и значительное число пентеконтеров – легких пятидесятивесельных судов с одной гребной палубой. Это были суда длиной около тридцати метров и шириной не более четырех, с экипажем из 80 человек. Для строительства двух мостов потребовалось 674 корабля.
Уже из этого следует: оценка численности персидского флота, которую дают греческие авторы, является обоснованной. Для переправы армии через море и доставки ее снабжения (колонны шли по параллельной дороге) потребовалось два моста, для которых было задействовано 674 корабля (с экипажем около полусотни тысяч человек), и персы без труда ими пожертвовали. Вряд ли кто-либо пожертвует столь крупную армаду, если бы у него не было в распоряжении тысячи других кораблей. Таким образом, сведения Геродота о 4,2 тысячах кораблей Ксеркса представляются вполне правдивыми.
Существуют и другие факторы, позволяющие понять, почему численность персидской армии была столь велика. Давайте проанализируем ситуацию, опираясь на логику. В то время на обоих берегах Дарданеллов располагались морские порты. У персов имелось более четырех тысяч кораблей, предназначенных для транспортировки войск на большие расстояния (сотни километров): триеры могли перевозить до 30 человек пехоты, пентеконтеры – до 20. Если принять число судов за четыре тысячи, а вместимость каждого – за 20, то за один рейс они могли перевезти 80 тысяч человек.
При неполной работе гребцов скорость судов составляла не менее 9 километров в час. Даже если путешествие между портами занимало несколько часов, персы могли переправить за сутки до 160 тысяч человек.
Если численность их армии достигает нескольких сотен тысяч человек, то строительство двух мостов через море не имеет смысла. Гораздо проще переправить всех через проливы на кораблях, а затем продолжить движение по суше. Почему же персы не выбрали такой вариант? Ответ можно найти в другом месте труда Геродота:
«По прибытии в Европу Ксеркс наблюдал за переправой своих войск, которые двигались по мосту под ударами кнутoв. Переход царской армии длился семь дней и ночей, не зная отдыха».
Вероятно, ширина каждого моста не могла быть меньше ширины понтонов, которые представляли собой развернутые поперек мостов пентеконтеры. Таким образом, она составляла не менее 30 метров, как у восьмиполосной трассы. Мостов было два, что обеспечивало очень высокую пропускную способность: через 2-3 километра по мосту за час должно проходить не менее десятка тысяч человек.
Следовательно, через пролив предстоит переправить свыше миллиона военнослужащих, а также значительное число волов и другого скота. В таком случае необходимость возведения мостов становится очевидной. Транспортировка такого количества людей, скота и лошадей на кораблях представляет собой непростую задачу: частые штормы, характерные для этого региона, могут сорвать перевозку, что приведет к разделению армии на две части.
По сути, строительство двух понтонных мостов через черноморские проливы возможно объяснить лишь тем, что сведения Геродота об огромной численности персидской армии достоверны, поскольку не существует других логичных объяснений для использования 674 кораблей на понтоны.
Невозможно объяснить многочисленные свидетельства о подготовке персов к войне иначе, чем огромной численностью их армии. Согласно описаниям, в нее были включены представители различных национальностей, набранные из индийских и ливийских частей империи Ахеменидов. Чтобы осознать размах и всеобъемлющий характер этой мобилизации, достаточно вспомнить следующее из Геродота:
«По дороге к Ксерксу приблизился лидиец Пифий и обратился к нему: «Государь! У меня пятеро сыновей. Все они должны отправиться с тобой в поход на Элладу. Помилуй, о царь, мои годы и освободи моего старшего сына от участия в походе, чтобы он заботился обо мне и управлял моим имуществом. Возьми с собой остальных четверых, и я буду желать тебе благополучного возвращения и осуществления твоих планов».
А Ксеркс, охваченный яростью, ответил ему: «Предатель!.. Теперь, когда ты осмелился на дерзость, ты все же не избежишь наказания, но оно будет смягчено. Твое гостеприимство спасет тебя и четверых твоих сыновей. Но один, самый дорогой тебе, будет казнен”. Произнеся эти слова, царь немедленно приказал палачам найти старшего сына Пифия и разрезать его надвое, а затем положить одну половину тела справа от дороги, а другую – слева, где должно было проходить войско.
По приказу монарха палачи казнили осужденных, и армия прошла мимо их разделенных надвое тел».
Люди, сталкивающиеся с нехваткой призывников и уклонением от военной службы, ведут себя именно таким образом. Население Персидской империи в тот период составляло около 50 миллионов человек. Невозможно призывать по пять человек из семьи состоятельного человека, вроде Пифия, если нет крайней необходимости в этом.
Обеспечение продовольствием столь многочисленной армии представляло значительную проблему, учитывая ограниченные размеры Греции. Хотя персы и начали накапливать запасы продовольствия и других ресурсов на западе Малой Азии за несколько лет до вторжения, вскоре стало очевидно, что доставка этих грузов вглубь Греции – задача не из легких. Это объяснялось, в том числе, тем, что греческий объединенный флот мог в любой момент атаковать морские пути снабжения, а транспортировка по суше была существенно затруднена.
В конечном счете, по словам того же Геродота, армия страдала от нехватки продовольствия:
«Ксеркс быстро направился к Геллеспонту и достиг места переправы всего за 45 дней. Царь привел с собой, по сути, лишь немногочисленные остатки армии. Персидские воины, куда бы они ни приходили, добывали продовольствие грабежами. Если же находимой пищи было недостаточно, они питались травой, сдирали кору с деревьев и объедали древесную листву как садов, так и дикорастущих деревьев, не оставляя ничего. Голод вынуждал их к этому. Помимо этого, в пути войско поразили эпидемия и кровавый понос, которые уносили жизни воинов. Больных приходилось оставлять, возлагая заботу о них и обеспечение продовольствием города, через которые проходил царь. Одних оставили в Фессалии, других — в Сирисе, расположенном в Пеонии, и в Македонии».
Следует подчеркнуть, что еще до вторжения в Европу, сам дядя Ксеркса, Артабан, указывал на невозможность обеспечения продовольствием столь многочисленной армии, говоря: «…я полагаю, если даже не встретишь сопротивления… мы начнем страдать от голода».
Хотя Дельбрюк и другие историки ошибались, утверждая, что концентрация крупных армий в древности невозможна, в их оценке есть доля логики. Персы действительно подвергали себя серьезному риску, собирая армию в миллион человек и пытаясь обеспечивать ее продовольствием в Греции, где, в отличие от самой империи Ахеменидов, отсутствовала развитая сеть дорог, способных поддерживать снабжение столь многочисленного войска.
Огромная армия, собранная Ксерксом, обернулась для него причиной поражения
По сути, персы сгруппировали армию огромных масштабов на крайне ограниченной территории, создав ситуацию, когда большое воинское соединение было буквально зажато в узком пространстве. В двадцатом веке даже военные старались избегать такой концентрации войск: это представляло опасность для них самих. И дело было не только с логистикой, но и из-за риска распространения эпидемий.
Возникает закономерный вопрос. Если опасность голода для такой огромной армии была очевидна дяде Ксеркса еще до перехода через пролив Геллеспонт, то почему она не была понятна самому царю? Согласно Геродоту, его объяснения относительно сложностей с продовольствием звучали следующим образом:
«Артабан! Я полностью согласен с тобой. Однако не стоит бояться трудностей повсюду и придавать всему одинаковое значение. Если бы ты при каждой неожиданной ситуации стал учитывать все возможные негативные последствия, то не смог бы ничего предпринять. Лучше смело действовать и столкнуться с половиной опасностей, чем заранее опасаться возможных неприятностей… Способен ли вообще человек определить верный путь? Я думаю, что нет. Тому, кто решился на действие, обычно сопутствует успех. А тот, кто только рассуждает обо всем и медлит, вряд ли станет победителем… Завоевав всю Европу, мы вернемся, не испытав ни голода, ни каких-либо других бед. Ведь мы, во-первых, отправимся в поход с достаточными припасами, а затем, в какую бы страну и народность ни пришли, мы заберем у них весь хлеб, который там окажется. Мы идем войной на земледельцев, а не на кочевников».
Первый аргумент военачальника, руководившего самой многочисленной армией древности, повергает в изумление. Он состоит из фраз, подобных тем, что высмеиваются в известных анекдотах о вооруженных силах и военных в нашей стране: «надо начинать сражение, а план будет разработан в ходе войны» и «не стоит размышлять, нужно действовать.
Персы в течение нескольких лет накапливали значительные ресурсы на западе Малой Азии, и, что немаловажно, начали военные действия против земледельцев, а не кочевников. Почему их собственные и местные продовольственные ресурсы не оказали им поддержки?
Основной сложностью являлось то, что персы не намеревались отказываться от своего морского господства, необходимого для доставки продовольствия из Малой Азии. После поражения у Саламина это господство было потеряно, и стало очевидно, что оперативная доставка больше невозможна.
Вторым существенным фактором стало то, что Эллада значительно уступала Персидской империи по численности населения и уровню экономического развития. По сведениям Геродота:
«Города Греции, предоставившие персидской армии припасы и обязанные было угощать Ксеркса, столкнулись с серьезными трудностями, что привело к тому, что многие жители потеряли свои дома и имущество… фасосцам… Например, обеспечение угощением обошлось в 400 талантов серебром. Подобные расходы, согласно отчетам руководителей, [ведавших продовольствием войска]».
Речь идет о сравнительно небольшой сумме: 400 талантов равны всего лишь 10 тоннам серебра. Годовой доход Ксеркса, выраженный в серебре, достигал 14 500 талантов (что соответствует сотням тонн этого металла). Однако для Древней Греции это были колоссальные расходы: Делоссский союз, самый мощный эллинский союз V века до н.э., который находился под контролем Афин, тратил в год всего 460 талантов серебра.
Разница в уровне развития этих регионов была вполне ожидаемой. Примерно в 480 году до нашей эры Персидская империя охватывала около 50 миллионов жителей. Население Древней Греции никогда не превышало и 5 миллионов человек. Ввод в такой регион армию численностью в миллион человек без предварительной разведки – это фактически неоправданный риск.
Почему Ксеркс проявил к ней интерес? Анализ его действий, описанных Геродотом, позволяет говорить о том, что он был человеком, склонным к риску. Однако это не единственная причина. Судя по всему, с раннего детства он воспитывался в атмосфере, где ему внушали его превосходство и исключительность. Даже его имя, означающее «герой среди царей», указывает на это. Если с самого рождения человека убеждают в его уникальности, он не только поверит в это, но и будет стремиться доказать свою исключительность.
В его биографии немало подобных случаев. Когда началась стройка моста, он распорядился усмирить бушующее море, препятствующее переправе, и приказал заковать его в кандалы. Ксеркс был далёк от глупости: после этого он признал, что жалеет о том, что море не подвластно ни правителям, ни богам. Таким образом, его наказание моря было явно символическим жестом. Однако этот эпизод показывает: он считал необходимым демонстрировать своё могущество над всем.
Стремление к демонстративным поступкам, которые служат лишь для самоуспокоения и не связаны с реальными потребностями, редко приводит к положительным результатам. Подобное поведение может препятствовать принятию взвешенных и обдуманных решений.
Используя тот же канал, проложенный через Афонский полуостров и находящийся ниже уровня земли, можно отметить, что Геродот еще в древности указывал на более простой вариант – перетаскивание судов. Зачем же персы, с привлечением местного населения, осуществили рытьё этого канала? «Отец истории» связывает это с тщеславием Ксеркса. Однако, как представляется, это не совсем точная оценка. Если царь стремился убедить себя и других в своей исключительности, то такой канал вполне мог служить впечатляющей демонстрацией его величия.
Похожая ситуация могла возникнуть и с армией. Если быть откровенным, Ксерксу не требовалось 1,7 миллиона воинов в Элладе. Однако он стремился показать грекам огромную армию, чтобы сломить их дух. Как известно, это не совсем сработало: часть греков продолжала оказывать сопротивление, несмотря на численное превосходство противника. Но что, если Ксеркс недооценил это и рассчитывал на то, что его армия произведет на греков более сильное впечатление?
В итоге, увлечение царя масштабными проектами и стремление подчеркнуть свою уникальность обернулись для него неудачей. Он сделал ставку на большое количество кораблей и решился на сражение с греками в узком проливе у Саламина, где преимущество персидского флота в численности не могло быть реализовано. Без морского снабжения его многочисленная армия оказалась в критическом положении, и он был вынужден отступить. Очевидно, что такая огромная армия была избыточной: армия, вдвое меньшего размера, меньше страдала бы от голода.
Несмотря на это, необходимо отметить, что увлечение Ксеркса демонстрацией своих выдающихся возможностей оказалось весьма полезным для современных историков. Оно ярко иллюстрирует диспропорции в материально-техническом прогрессе за последние 2500 лет. Даже пятьсот или тысячу лет назад собрать столь масштабные войска было невозможно, особенно на такой небольшой территории, как северная Эллада.
По всей видимости, древние империи, благодаря развитой экономике и большому населению, достигли большей степени прогресса, чем принято считать в настоящее время. Возможно, стоит пересмотреть наше превосходство, сравнивая достижения современной цивилизации с уровнем развития, существовавшим тысячелетия назад.