640 лет назад завершилось самое крупное сражение в истории средневековой Европы — битва на Куликовом поле. В конце XX века несколько историков утверждали, что это была незначительное столкновение, а не масштабное событие, которое положило начало формированию единого русского государства. По их мнению, речь не могла идти о противостоянии Москвы и Золотой Орды в этом сражении, поскольку поле боя было недостаточно велико. Таким образом, события, зафиксированные в летописях, представлялись почти полностью сфабрикованными. Однако теперь ситуация кардинально изменилась: выяснилось, что место сражения действительно находится в Тульской области… но на совершенно другом участке местности. И это существенно корректирует представление об истории Руси того времени. Попробуем понять, в чем причина.
Является ли это историческое сражение или незначительное столкновение? И что следует понимать под термином «объединение Руси»?
В общепринятой школьной интерпретации истории борьбы Руси с золотоордынским игом говорится о том, что до 1380 года московские князья выплачивали дань Орде, после чего выплаты прекратились. Это событие стало поводом для битвы 8 сентября 1380 года на Куликовом поле, где объединенные силы русских княжеств нанесли поражение значительному татарскому войску. Победа была достигнута с немалыми трудностями: изначально силы Мамая имели верх над основными русскими полками. Однако, в решающий момент, всадники засадного полка, скрывавшиеся в лесу, нанесли удар во фланг противника, что изменило ход сражения и повлияло на дальнейшую историю земли Русской.
На самом деле, Куликовская битва затянулась до 9 сентября: русские войска преследовали разгромленные отряды ордынцев на протяжении 50 верст, что не согласуется со временем, отведённым на завершение битвы 8 сентября 1380 года. События того периода существенно ослабили игу и впервые превратили Москву из сборщика налогов для ордынцев в центр их противодействия.
Основная сложность в понимании этой картины заключалась в определении конкретного места действия. В произведениях «Сказание о Мамаевом пообище» и «Задонщине» оно обозначено кратко: «на Дону усть Непрядвы». Данные по пыльцеводным зонам свидетельствуют о том, что берег реки Непрядва, впадающей в Дон в XIV веке, был покрыт лесом. Это делало его непригодным для проведения сражения, в котором, согласно имеющимся источникам, участвовали десятки тысяч всадников.
На противоположном берегу Непрядвы оставалось лишь незначительное безлесное пространство, оказавшееся позади русских войск, а Дон и речка Смолка, расположенные левее, напоминали классическую схему сражения, представленную ниже. Первым указал на такую локализацию Степан Дмитриевич Нечаев – русский дворянин и любитель краеведения из Тульской губернии.
К 1836 году такая позиция привела к решению императора воздвигнуть обелиск на месте сражения, который и по сей день там находится. В советский период памятник был забыт, однако к 600-летию битвы, благодаря усилиям историков и при содействии Суслова, удалось провести его существенную реставрацию. В настоящее время поле доступно для посещения туристами, но стало настоящей проблемой для историков.
До периода, известного как «сусловский ренессанс», это место посещалось крайне редко. Однако, после него, любой историк, увидевший его лично, неизбежно испытывал сильные впечатления задуматься. Ширина поля составляет два километра, а глубина, пригодная для размещения русских войск, ограничена всего несколькими сотнями метров. Возникает вопрос: как на такой ограниченной территории могло быть развернуто войско, упомянутое в летописях? Следует отметить, что летописи указывают на минимальную численность объединённых сил русских княжеств в 150 тысяч человек (Пространная летописная повесть о Куликовской битве).
Обычно летописи, созданные вскоре после описываемых событий, в русской традиции отличались высокой точностью. Это отличает их от более поздних повествований, таких как «Сказание о Мамаевом побоище», в которых численность войск нередко завышалась. При этом современная событиям немецкая летопись («Хроника Детмара») говорит о том, что с обеих сторон в сражении участвовало около 400 тысяч.
Даже 150 тысяч человек невозможно рассредоточить на двух километрах. Предпринимаются попытки отодвинуть линию столкновения от Непрядвы, чтобы получить больше пространства для маневра, однако это сопряжено с иной трудностью: засадный полк был расположен в лесистой местности, а на открытом поле не существует подобного укрытия, способного вместить такое формирование.
На двух километрах фронта возможно выстроить ограниченное количество людей в боевые порядки. Даже при плотном расположении – не более десяти тысяч воинов с каждой стороны. Это указывает на то, что Куликовская битва была относительно небольшим столкновением, не имеющим выдающегося значения для своего времени. Более того, это ставит под сомнение необходимость объединения войск русских земель для сражения с таким небольшим числом бойцов.
В таком понимании битва не выделялась ничем выдающимся и по масштабу была сопоставима с Воже, произошедшей два года ранее, когда Москва впервые за столетие противостояния русских и татар одержала победу над войском Золотой Орды в открытом бою. Почему же Вожа в летописях описывается как незначительное столкновение, а Куликово поле – как самое масштабное в истории Руси («И от начала мира не бывало такой силы русских князей»)?
Все это можно было бы простить, но возникает противоречие в другом аспекте. После поражения на Куликовом поле Мамай лишился власти и был убит. Возникает вопрос: если речь идет о незначительном столкновении, в котором участвовали десятки тысяч воинов, подобные которым происходили ежегодно, то почему произошли такие последствия?
Затем во всех источниках указываются генуэзцы (пехота), черкесы, ясы, буртасы, волжские булгары («бесермены» в русских летописях) и прочие наемники среди его сил. Для чего ему были нужны наемники, если войска одних лишь крымских ханов, без привлечения наемников, в XVII-XVIII веках насчитывали более ста тысяч воинов? Неужели глава Золотой Орды не имел возможности собрать десяток тысяч без обращения к наемникам из сразу нескольких регионов?
Появлялся и еще один вопрос, вызывающий недоумение. Берег Непрядвы, расположенный за линией русских войск, оказался (и остается) весьма крутым, что делало отступление через него почти невозможным: враг легко уничтожит тех, кто попытается форсировать реку. Что заставило русского князя выбрать столь необычное место для битвы?
«Устье», «усть» и «уста»
Связывание Куликова поля с современным названием местности – заслуга не только Нечаева, но и тульского краеведа XIX века Ивана Федоровича Афремова, который поддался его интерпретациям. В качестве основания он использовал упоминание в древнерусских летописях – единственную зацепку относительно места битвы – «на Дону, на устьи реки Непрядвы». Однако он трактовал слово «устье» как современное обозначение места впадения Непрядвы в Дон.
В то же время, в древности слово «устье» имело и другую трактовку. Новгородская летопись за 1320-е годы указывает: «В лето 6831 (1323 от Р. Х.) новгородцы с князем Юрием Даниловичем пошли на Неву и построили город на устье Невы на Ореховом острове», имея в виду крепость Орешек. Как известно, Орешек (Нотебург) действительно расположен на острове. Однако не в устье, а у истока Невы, в районе Ладоги.
Изначально в древнерусском языке слово «усть» выводилось из того же корня, что и «уста», и обозначало место соединения реки с другим водоёмом. «Устами» реки могли называться и её истоки.
Сергея Азбелева, специалиста по русским летописям и достигшего к моменту открытия весьма почтенного возраста – 86 лет (он скоро покинул нас), первым осенило, что это может изменить представление о сложившейся обстановке).
Исследователь обратил внимание на странность: летописи вообще не упоминают никакую речку Смолку, находящуюся у впадения Непрядвы в Дон, хотя именно насчет рек русские летописи всегда тщательны, ибо в те времена их упоминания – один из важнейших ориентиров. Также в них нет упоминаний балок, которые ограничивают то поле, где сегодня стоит памятник, и которое мы все, до работ Азбелева, считали реальным местом сражения. Между тем, осмысленно описывать сражения без упоминания крупных фланговых препятствий сложно.
Для того чтобы разобраться в сложившейся обстановке, Азбелев вновь тщательно изучил летописи. Все они указывают (не упоминая Смолку), что битва произошла «на Дону у устья Непрядвы». Устье – это участок, где река впадает в другую водную артерию, поэтому место сражения и соотносилось с местом впадения Непрядвы в Дон. Однако, соответствовало ли древнерусское «усть» современному русскому «устье»?
Азбелев обратил внимание на то, что филологи девятнадцатого века (например, Срезневский), рассматривая другие вопросы, установили: слово «усть» в летописях обозначало и устье реки, и исток. В словаре Даля среди значений слова «устье» также присутствует «исток» реки, хотя к моменту составления словаря это значение было уже диалектным. Само слово «Куликово», которое часто ассоциируют с наличием близлежащего населенного пункта Куликовка, по сути не может служить показателем точного места битвы: в Тульской области таких населенных пунктов было минимум десять. Существуют также легенды (данные, не вошедшие в летописи), утверждающие, что во время сражения ставка Мамая располагалась на Красном холме. Однако стоит учитывать, что рядом с общепризнанным Куликовым полем действительно есть возвышенность, но Красным её именовали лишь после возведения там памятника.
Стоит изучить, насколько пригодна для размещения поля боя местность у истока Непрядвы. Исторически эта река берет начало в Волове озере, расположенном в Воловском районе Тульской области, приблизительно в 50 километрах к западу от общеизвестного «Куликова поля». В настоящее время на месте озера остались лишь переплетенные сухие овраги, которые в дождливые годы могут образовывать небольшие водоемы: Непрядва вытекает на поверхность лишь на несколько километров к востоку.
Недалеко от этого места до сегодняшнего дня сохранился населенный пункт Красный Холм, расположенный непосредственно на трассе М4 «Дон». В том же районе, возле Волова озера и Красного Холма, проходила главная дорога, связывавшая Крымское ханство с Москвой – Муравский шлях. В XIV веке у этой дороги не было официального названия. Однако, как и в последующие времена, она представляла собой наиболее удобный маршрут для передвижения из Дикого поля, территории, которая впоследствии стала Крымским ханством, в русские земли.
Одна из русских летописей описывает, после переправы русские войска развернулись, и их строй простирался на расстояние примерно в десять верст. Внимательное изучение окрестностей Красного холма и старого истока Непрядвы позволяет установить, что там расположено обширное поле, где перелески незначительны, а ландшафт не предоставляет обороняющимся каких-либо существенных преимуществ.
Следует учитывать, что концепция «иного Куликово поля» предполагает и сохранение дубравы засадного полка, оказавшей значительное влияние на ход сражения. Необходимо пояснить, что современному человеку это может показаться нелогичным: сейчас размещение конницы в лесной местности представляется нецелесообразным, поскольку она там не сможет свободно маневрировать. К тому же, на нынешнем «Куликовом поле» расстояние до лесного фланга настолько невелико, что татарское войско с большой долей вероятности заметило бы русский конный отряд в этой лесополосе.
Вспоминая условия сражений того времени, можно без труда объяснить эти две, на первый взгляд, необычные особенности. Современные леса средней полосы России практически не имеют достаточного количества крупных травоядных, которые были распространены в XIV веке, поэтому в них образовался густой подлесок, который никто не подстригает. Дубравы того времени по внешнему виду напоминали места содержания зубров в Приокско-террасном заповеднике, и больше походили на английский парк, а не на привычные нам леса средней полосы.
Азбелев установил, что у западной границы Куликова поля, в северо-северо-восточном направлении от Волова озера, расположен небольшой лес. Этот лес отмечен как на современных картах Тульской области, так и на архивных документах, относящихся к генеральному межеванию Тульской губернии. Он находится на достаточном расстоянии от основного поля битвы, что позволяло избежать случайного обнаружения засадного отряда со стороны основных сил татар.
Изображение Куликовской битвы, искаженное ошибочной интерпретацией названия «усть Непрядвы», в значительной степени удалось воссоздать. Бой произошел недалеко от современной трассы М4 «Дон», приблизительно между Воловом (ранее – Волово озеро, исток Непрядвы) с юга и нынешним Богородицком (тогда – южной границей леса) с севера. В этом месте и сошлись русские и татарские полки.
Имеющееся пространство достигает 10–20 километров, что достаточно для маневров крупных воинских формирований. Согласно всем доступным источникам – как киприановская версия «Сказания о Мамаевом побоище», так и западные летописи эпохи («Хроники Детмара», Кранц) – общее число участников оценивается примерно в четыреста тысяч человек. Эти данные, вероятно, несколько увеличены из-за округления.
Следовательно, утверждения о том, что Куликовская битва стала началом формирования Московского княжества как центра русской государственности, представляются не совсем обоснованными. Хотя и иностранные, и русские источники подчеркивают масштаб сражения и участие в нем русских как единого целого (а не только войско московского князя), использование лишь размеров Куликова поля в качестве опровержения выглядит не вполне уместным. Особенно учитывая, что определение этого места в XIX веке было осуществлено не специалистом-историком, а энтузиастами, в эпоху, когда древнерусский язык еще не был достаточно хорошо изучен и понятен тем, кто работал с источниками, повествующими о Куликовской битве.
По имеющимся данным из русских и зарубежных источников того времени, сообщения, вероятно, соответствуют действительности, и в сражении участвовало несколько сотен тысяч воинов, с потерями, превышающими десятки тысяч – и, возможно, достигающими двухсот тысяч. Это делает Куликовская битва самым масштабным военным столкновением в европейской истории до, скорее всего, битвы под Лейпцигом в 1813 году.
Как формировались столь крупные воинские контингенты в эпоху средневековья?
Возможно, этот фрагмент не является обязательным, однако опыт показывает, что всегда найдутся читатели, которые поставят под сомнение возможность наличия крупных армий в эпоху далеких веков. Их аргументы обычно сводятся к тому, что обеспечение транспортом столь многочисленных войск потребовало бы развитых технологий, которыми не располагали XIV век и более ранние эпохи. Экономика того времени была бы не в состоянии справиться с подобными затратами.
Неверные представления на эту тему берут начало в исторических исследованиях, выполненных немецким военным историком Дельбрюком. Он, основываясь на принципах передвижения войск, характерных для его эпохи, заключил, что сведения о способности древних армий выставлять силы в сотни тысяч человек не соответствуют действительности.
Теории Дельбрюка сталкиваются с прямым противоречием всем имеющимся историческим документам, включая бесспорно надёжные источники XVIII века. Так, во время Прутского похода численность армии противников Петра достигала 190 тысяч человек, только если учитывать турецкие и татарские силы – и непосредственно в зоне боевых действий против русской армии их было 120 тысяч. Армия Петра насчитывала сорок тысяч человек.
В сражении принимали участие не только представители указанных народов, но и Понятовский (поляк, наблюдатель от турецкой армии), а также люди, находившиеся на стороне Карла XII. Все они констатировали значительное численное превосходство турецкой армии над русской. Документально подтверждено, что численность русских войск составляла около сорока тысяч, что опровергает мнение Дельбрюка о невозможности существования крупных армий до XIX века.
Организация логистики у ордынцев XIV века не отличалась от той, что была у крымских татар в XVII-XVIII веках: использовались обычные повозки и лошади, не подвергшиеся существенным техническим усовершенствованиям. Если мы сомневаемся в возможности сосредоточения 400 тысяч воинов на Куликовом поле, то необходимо подвергнуть сомнению и ряд сражений XVII-XVIII веков – и все это, основываясь лишь на точке зрения Дельбрюка и игнорируя при этом все имеющиеся исторические свидетельства.
Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина» могут вызывать вопросы, поскольку они созданы на Руси и, вероятно, написаны авторами, поддерживающими Москву. Возможно, эти авторы были заинтересованы в том, чтобы представить битву в более масштабных размерах. Однако зарубежные источники обычно не проявляли симпатии к Московскому княжеству, традиционно характеризуя его как жестокое и варварское государство Востока, населенное последователями, чья вера не соответствовала католической («схизматиками», как их именовали католики).
Несмотря на это, три независимых иностранных источника характеризуют Куликовскую битву схожими словами, различаясь лишь в деталях. Иоганн фон Посилге из Германии излагает события так: «В том же году была большая война во многих странах: особенно так сражались русские с татарами… с обеих сторон было убито около 40 тысяч человек. Однако русские удержали [за собой] поле. И, когда они шли из боя, они столкнулись с литовцами, которые были позваны татарами туда на помощь, и убили русских очень много и взяли у них большую добычу, которую те взяли у татар».
Детмар Любекский, монах-францисканец Торуньского монастыря в своей латиноязычной хронике «Торуньские анналы» сообщает: «В то же время произошла большая битва у Синей Воды (blawasser) между русскими и татарами, в результате которой с обеих сторон погибло около четырехсот тысяч человек; победу одержали русские. Когда они намеревались возвращаться домой с богатым трофеем, столкнулись с литовцами, которых татары призвали на помощь, и те отняли у русских добычу, а также убили немало воинов на поле боя».
В более поздней работе Альберт Кранц приводит сообщение любекских купцов о битве: «В то время между русскими и татарами произошло сражение, которое запомнилось людям как самое масштабное… В нём погибло двести тысяч человек. Русские победители захватили значительное количество скота, поскольку татары практически не владели иным имуществом. Однако радость от этой победы оказалась недолгой, так как татары, объединившись с литовцами, двинулись в погоню за русскими, уже отступавшими назад, и захватили утраченную добычу, а также убили многих из них, обратив их в бегство».
Западные источники, как и российские, описывают сражение как событие беспрецедентного масштаба для своего времени, с общим числом участников, достигающим порядка ста тысяч человек, и с потерями с обеих сторон, оцениваемыми до двухсот тысяч.
Подобные обстоятельства объясняют последующий ход событий: после столь крупного сражения Русь и Орда неизбежно оказались значительно ослабленными. Мамай понес ощутимые потери, и это стало причиной его дальнейшего упадка и гибели. Для русских княжеств это событие имело большое психологическое значение: впервые за время, прошедшее после битвы на реке Калке в 1223 году, несколько русских княжеств объединились в коалицию, собрали внушительное войско и выступили против кочевников.
Впервые за восемь столетий удалось добиться успеха. Двухсотлетнее господство в степных военных конфликтах, которое обеспечивалось благодаря отработанной тактике маневрирования и превосходными композитными луками, подошло к концу: русские луки достигли татарского уровня, а военное искусство русских военачальников – уровня их ордынских визави.
Хотя полное освобождение от зависимости произошло лишь в 1480 году, начало этому процессу было положено.
По всей видимости, музей, посвященный Куликовской битве, расположенный неподалеку от устья реки Непрядвы, вряд ли будет перемещен в ближайшие десятилетия. Это связано с тем, что историки XIX века недостаточно внимания уделили словарю Даля и древнерусским летописям при его создании. В исторических исследованиях изменения происходят не слишком стремительно.
Очевидно, название «усть Непрядвы» было результатом неверного толкования: биографию современного «Куликова поля» и описание сражения в исторических источниках попросту нельзя сопоставить. Однако это не является необходимым условием для сохранения музея на его нынешней локации. Вопросы о его перемещении или создании нового музея решают административные органы, а не историки, и вероятность того, что администрация оперативно ознакомится с новыми исследованиями по истории Древней Руси, сложно переоценить.
Несмотря на отсутствие нового музея, любой, кто проезжает по трассе М4 «Дон», может остановиться у обочины и, поднявшись на Красный холм или другую местную возвышенность, полюбоваться обширным полем, где произошло крупнейшее сражение в Европе в эпоху Средневековья. Эта местность выглядит весьма привлекательно.