Восемьдесят лет назад началось наступление советских войск на территории Белоруссии — операция «Багратион». После этого произошло неординарное событие: советское командование планировало прорыв на 150-200 километров вглубь обороны противника. Однако в реальности наступательная операция привела к продвижению на 600 километров. Что послужило причиной столь стремительного распада немецкого фронта, несмотря на то, что в 1944 году войска Гитлера были обеспечены ресурсами лучше, чем когда-либо прежде во время Второй мировой войны? И почему Красной армии не удалось полностью реализовать преимущества, полученные в результате побед?
Бег наперегонки со временем
Обычно историю Великой Отечественной войны излагают следующим образом: в период с 1941 по 1942 год вооружение Красной Армии значительно уступало немецкому, хотя у последних не хватало людских ресурсов. В свою очередь, во второй половине войны Советский Союз, благодаря превосходству в вооружении, обеспечивал поступательное движение к победе.
Настоящая история войны оказалась гораздо более многогранна. В 1944 году, как и в предыдущие годы – 1941, 1942 и 1943 – немецкие войска выпустили на Восточном фронте приблизительно на треть больше артиллерийских снарядов и минометных мин, чем Красная армия (1 миллион тонн против 0,7 миллиона тонн, принадлежавших нам). В своих воспоминаниях Жуков справедливо отмечает: «В июле 1944 года германское промышленное производство достигло своего пика за всё время военных действий».
Это представляло значительную опасность для Советского Союза. Например, в сентябре того же года немецкие выпустили в 1944 году Советский Союз располагал 3000 истребителей, включая 100 реактивных получал менее трех тысяч в месяц. Пик производства танков и самоходок у немцев перешагнул на 1,5 тысячи машин в месяц. Это было все еще меньше, чем советские почти 2,4 тысячи в месяц, но в 1942 году немцы выпускали 600 машин в месяц, а СССР — две тысячи.
К 1944 году впервые за время войны Германия смогла превзойти Советский Союз по производству артиллерийских орудий, танков и самолетов.
Причина сложившейся ситуации заключалась в том, что Германия вступала в мировую войну, рассчитывая на легкую победу над Францией без необходимости мобилизации промышленности. Так, в 1940 году немцы изготовили 1863 танка и самоходных артиллерийских установок, в то время как не воюющий СССР – 2,8 тысячи. С Францией этот план оказался успешным, однако впоследствии Германия вступила в войну и с Советским Союзом, не имея представления о том, что представляет собой страна, расположенная к востоку. Поэтому уже к лету 1941 года Германия начала сокращать производство вооружений и боеприпасов, полагая, что РККА потерпела поражение, и, следовательно, в увеличении выпуска оружия нет необходимости.
Обозначиться первые признаки выхода из кризиса начали лишь в январе 1942 года, и только к этому моменту немецкая промышленность приступила к мобилизации — спустя 28 месяцев с начала военных действий.
Эта мобилизация представляла собой серьезнейшую опасность для самого факта существования СССР. Причина заключалась в том, что даже до начала военных действий промышленность Германии значительно опережала Советский Союз. Так, к примеру, объём выплавленной стали в Германии составлял 28 миллионов тонн, в то время как в СССР – 18 миллионов тонн.
После поражения 1941 года и утраты значительной части добываемого угля и железной руды разрыв стал значительно больше. Даже в 1944 году Советский Союз произвел 10,9 миллиона тонн стали, в то время как Германия — 28,5 миллиона тонн. Если бы немецкие войска были задействованы в равной степени, они могли бы производить в 2–2,5 раза больше вооружения и боеприпасов по сравнению с советскими. Красная армия оказалась бы бессильной перед превосходящим количеством немецкой техники.
Обычно мобилизация промышленности занимает около двух лет. К летнему периоду 1944 года этот срок истек, и выживание Советского Союза было возможно лишь при условии многократного ускорения уничтожения немецких армий и их военной техники по сравнению с показателями 1942 года. Поскольку военного снаряжения значительно больше не появилось, решение этой задачи предстояло находить преимущественно за счет военного мастерства.
«Багратион»: масштабные приготовления к освобождению Бобруйска
Начиная с 19 ноября 1942 года, наиболее значительные успехи Красной Армии приходились на южном участке фронта. Такие операции, как Сталинград, Курская битва и освобождение Украины, позволили к весне 1944 года продвинуть войска на юге на расстояние полутора тысяч километров.
На севере ситуация складывалась гораздо сложнее. В 1942 году советские части вели оборонительные бои у Ржева, а к июню 1944 года продвинулись лишь до Витебска – расстояние по прямой составило 300 километров. Перечисление операций, таких как «Марс», Оршанская и Витебская, с указанием дат и потерь, заняло бы немало места.
Единой причиной провалов являлось то, что немецкое командование заранее определяло направления советских ударов. Оно концентрировало на этих участках основные силы и сдерживало наступление огнем. В отличие от событий на южном направлении, здесь Красной армии не удавалось добиться крупных окружений, поэтому многие немецкие офицеры и солдаты, воевавшие на центральном направлении с 1941 года, являлись весьма опытными бойцами того времени.
В апреле 1944 года советское руководство приняло решение о кардинальном изменении стратегического подхода. Это было вызвано, в первую очередь, достаточно успешными операциями Моделя, возглавлявшего группу армий «Северная Украина», который смог остановить наступление советских войск на участке своего командования.
«К весне 1944 года советские войска продвинулись в Украине на значительное расстояние. Однако, противник перебросил с западного направления подкрепления, что привело к остановке наступления 1-го Украинского фронта. Сражения стали продолжительными, и это побудило Генеральный штаб и Ставку Верховного Главнокомандования сосредоточить основные усилия на другом направлении».
К. К. Рокоссовский о корнях «Багратиона»
Изначально Сталин предлагал сосредоточить главный удар в направлении Львова и Вислы, южнее Белоруссии, против немецкой группы армий «Северная Украина». Однако Жуков и начальник Генштаба Антонов имели другую точку зрения. Они считали важным обратить внимание на группировку сил противника в Белоруссии, поскольку её разгром приведет к ослаблению обороны противника на всем его западном стратегическом направлении».
Причины, побудившие Жукова и других к разработке операции «Багратион», были понятны: продвижение южного фланга советского фронта вглубь территории противника вынуждало немецкие войска в Белоруссии растягиваться. Кроме того, вермахт, предвидя наступление на Северной Украине, разместил здесь ограниченное количество резервов. Из 38 дивизий, входивших в состав группы армий «Центр», в резерве находились только четыре, включая всего одну танковую. На это также повлияло систематическое переброску войск с этого участка на другие направления.
Для обеспечения успеха операции 1-му Прибалтийскому и трем Белорусским фронтам было выделено значительное количество ресурсов. К 24 июня 1944 года их группировка насчитывала 1,67 миллиона военнослужащих, 5,8 тысячи танков, 7,8 тысячи самолетов и 40,9 тысячи артиллерийских систем.
Немецкое командование было лишено информации о готовящемся ударе: советские войска осуществили широкомасштабную кампанию по дезинформации, используя радиопостановки, которые создавали впечатление о том, что основные советские танковые соединения остаются на Северной Украине. Переброска войск в Белоруссию проводилась с максимальной секретностью: подразделения передвигались ночью, используя полную светомаскировку и небольшими группами, при этом танки не подводили к передовой до начала наступления. Днем же от фронта в тыл ехали целые эшелоны с макетами танков и орудий.
В связи с этим, в группе армий «Центр» вермахт продолжал удерживать недостаточное количество войск — всего 0,49 миллиона человек, 570 танков и самоходок, 600 самолетов. Это было связано не с отсутствием у Германии необходимых ресурсов: на 1 июня 1944 года она располагала более 10 тысяч танков. А к июню 1941 года, когда немецкие войска одержали победы как на Восточном фронте, так и в Африке, их танковые силы составляли вдвое меньше. Указанный прирост стал возможен благодаря мобилизации военно-промышленного комплекса Германии, которая, несмотря на позднее начало в 1942 году, оказала значительное влияние.
Если невозможно предсказать направление главного удара со стороны противника, то не удастся сосредоточить необходимые силы в этом направлении, даже при наличии достаточного количества техники.
Для создания видимости присутствия танковых войск на территории Украины, специально выделенные машины оставляли на местности характерные следы, которые могли бы быть замечены немецкими разведывательными самолетами. В тех районах, где не было достаточного количества настоящей бронетехники, близ линии фронта в ночное время из громкоговорителей транслировались записи, имитирующие звуки работы танковых двигателей.
Некорректно, как это нередко встречается в исторических исследованиях, приписывать советскому военному планированию заслуги, которыми оно не обладало. Вопреки распространенному мнению, ни Жуков, ни Генштаб изначально не предвидели, что операция «Багратион» приведет к освобождению Белоруссии всего за несколько недель.
Как отмечают участники событий, исходный план ударов в Белоруссии предусматривал наступление буквально на 140 километров в глубину, то есть даже не до Минска. Например, 1-й Белорусский фронт Рокоссовского должен был взять только Бобруйск, дальше конкретных задач никто не запланировал, предполагалось действовать исходя из текущей ситуации. Это, разумеется, подразумевало, что для «Багратиона» не было заготовлено значительного запаса топлива — лишь 300 тысяч тонн. Серьезные последствия этой ошибки проявятся в будущем, однако на данном этапе важно проанализировать причины, которые к ней привели.
Причины заключались в двух факторах. Прежде всего, советское командование несколько недооценивало повышение боеспособности своих войск. План «Багратион» основывался на предположении, что советским войскам потребуется значительное время и усилия для прорыва обороны противника, и они не смогут сразу добиться существенных прорывов и фланговых обходов. В связи с этим боеприпасов было заготовлено предостаточно, в отличие от горючего, и основная их часть была израсходована так не вышло.
«Вскоре стало очевидным, что при планировании артиллерийского обеспечения Белорусской операции опыт предыдущих операций был применен бездумно, по заученному образцу, без учета специфики обстановки. Однако, сражения на Волге и под Курском развивались в совершенно иных условиях, нежели те, что имели место в Белоруссии летом 1944 года».
Н. А. Антипенко, начальник тыла 1-го Белорусского фронта
По словам Жукова, даже после того, как советские войска начали прорывать оборону, немецкое руководство продолжало принимать ошибочные решения, пытаясь сдержать натиск и ликвидировать прорывы контратаками.
Такая стратегия была оправданной в 1942 году, когда операция «Марс» была сорвана, а уровень подготовки Красной армии был значительно ниже, или в 1943 году, когда основные силы не были сосредоточены на центральном направлении. Однако в 1944 году повторение тех же действий, которые принесли успех в 1942–1943 годах, оказалось неэффективным.
Начало операции 24 июня: от задуманного освобождения Бобруйска до сражений под Варшавой
Несмотря на то, что разведка боем на нескольких фронтах, задействованных в операции «Багратион», началась еще 22 июня, основные силы не начали наступление до 23 июня. А 1-й Белорусский фронт, являвшийся главным и наиболее мощным участником операции и протянувшийся на 900 километров от северной Украины до Бобруйска, начал наступление лишь 24 июня.
Советские войска нередко имели значительное превосходство в артиллерии уже в 1942 году, но это не всегда приводило к прорыву обороны противника. Однако ситуация существенно изменилась 23-24 июня 1944 года.
Благодаря предварительной разведке, которая заняла два часа, удалось точно определить расположение практически всех огневых позиций противника. Это позволило артиллеристам вести не заградительный огонь, а подавлять конкретные позиции, в том числе и основные артбатареи вермахта.
Ключевую роль в успехе советских операций сыграла не только продуманная стратегия, но и тактический элемент неожиданности. Используя особенности ландшафта Белоруссии – обширные топкие и болотистые участки – войска Красной армии в массовом порядке экипировали солдат специальной обувью для передвижения по заболоченной местности, использовали волокуши для распределения веса артиллерийских систем и другой техники на большой площади. В результате 23-24 июня наносились удары в обход основных оборонительных позиций противника в заболоченных и лесистых районах.
Вермахт не видел перспектив для наступления в указанных районах, что привело к его полной неготовности к подобным действиям. В результате практически на всех фронтах войскам удалось прорвать оборону противника уже в первые два дня. Танковые части, введенные в прорыв, продвигались вперед с неожиданной скоростью, превосходя ожидания командования и Генерального штаба.
Согласно планам, освобождение Бобруйска 1-м Белорусским фронтом должно было состояться в течение 10-13 суток, при продвижении на расстояние 140 километров. Это соответствовало темпу 11-14 километров в сутки, который был довольно умеренным, но характерным для советских наступательных операций, начиная с Курской битвы и заканчивая операцией «Багратион». В действительности, однако, город был захвачен на пятый день наступления, 28 июня, что произошло в два-три раза быстрее, чем предполагалось.
Каковы факторы, обусловившие тот факт, что достижения Красной армии оказались намного выше прогнозов, даже тех, что давали ее собственные военачальники?
Первым и наиболее заметным фактором является тактическая внезапность. Советским войскам и ранее удавалось достигать стратегической внезапности: недостаточная эффективность немецкой разведки в районе Сталинграда позволяла наносить основной удар в неожиданном месте. Однако тактическую внезапность удавалось добиться гораздо реже. При ее отсутствии даже значительное превосходство в численности не обеспечивает возможности для быстрого продвижения.
Вторым фактором стало повышение оперативности принятия обоснованных решений у командиров советских фронтов, армий и танковых корпусов. Прорывая оборону противника, они осуществляли маневры в обход ключевых очагов сопротивления, не опасаясь оставить в тылу вражеские силы. Врагу не удавалось оперативно развернуть в своем тылу непрерывную линию обороны, вследствие чего советские войска стабильно обходили его опорные пункты.
Третьим фактором стало отсутствие изменений в структуре и методах работы командования группы армий «Центр». Оно продолжало действовать по принципам, характерным для периода 1942-1943 годов: сосредотачиваясь на обороне участков, не подвергавшихся атакам, и пытаясь проводить контратаки в тех местах, где советские войска прорвали оборону. Однако имеющихся немецких резервов, всего в четыре дивизии, оказалось крайне недостаточно для выполнения таких задач на обширной территории Белоруссии.
«Анализ действий немецких войск и их командования в ходе этой операции показал, что их решения были явно ошибочными и привели к катастрофическим последствиям. Вместо организованного отступления на запасные позиции и переброски мощных сил для защиты флангов, которые подвергались угрозе со стороны советских ударных группировок, немецкие подразделения оказались вовлечены в длительные фронтальные бои к востоку, юго-востоку и северо-востоку от Минска».
По оценке Г.К. Жукова, действия командования группы армий «Центр»
Вместо того чтобы продвигаться на 11-14 километров ежедневно, советские войска преодолевали до 20-30 километров в сутки. Заметив это, Сталин и представитель Ставки Георгий Жуков оперативно расширили поставленные задачи: теперь четыре фронта должны были наступать на Минск. Первоначальный план операции предполагал охват немецких войск, расположенных к востоку от Минска.
Уже через пять дней, 3 июля, 2-й гвардейский танковый корпус ворвался в Минск, располагавший большим количеством складов, но практически не имевший защиты. За один день боев город был освобожден. Немецкое командование не предполагало, что советские войска смогут так быстро достигнут Минска. В результате, более ста тысяч солдат Четвертой немецкой армии оказались в окружении. Наступательные действия к северу и к югу от Минска также привели к созданию нескольких небольших группировок противника.
По сути, участок немецкого фронта протяженностью в 300 километров в Белоруссии был ликвидирован. Небольшие немецкие резервы, перебрасываемые сюда из Северной Украины и других регионов, разрозненно сражались и не смогли организовать единую линию обороны.
В связи с стремительным захватом Минска, 4 июля Ставка поставила перед собой новые задачи: 1-й Прибалтийский фронт начал наступление на Литву, стремясь выйти к побережью и перекрыть пути группы армий «Север», 3-й Белорусский – продвигался в южной части Литвы и на северо-западе Белоруссии, 1-й и 2-й Белорусские фронты – двигались в направлении границы с Польшей.
Развитие событий превзошло самые оптимистичные прогнозы, о чем отметил Жуков: «И. В. Сталин был в отличном настроении, шутил, что такое с ним случалось нечасто». Его позитивный настрой проявился в том, что уже через несколько дней задачи, поставленные перед Белорусским фронтам, были расширены – до выхода на Вислу.
Успехи Красной армии в крупном масштабе уже тогда выявили две существенные проблемы. Причиной тому стало неожиданное и не запланированное в Ставке столь стремительное наступление, произошедшее в ходе операции «Багратион.
Прежде всего, у советских войск исчерпались запасы топлива:
«Недостаточное планирование Белорусской операции привело к крайне неблагоприятной ситуации с горючим. Имеющихся запасов хватило лишь на 8-10 дней боевых действий, на глубину 200 километров, что соответствовало запланированной глубине операции… Через 10-12 дней после начала наступления фронт столкнулся с заметным дефицитом горючего. В процессе Белорусской операции обеспечение горючим было настолько дефицитным, что его приходилось выдавать армиям небольшими порциями — по 30-40 тонн при необходимом объеме в 300-400 тонн.
Основной причиной сбоев в снабжении войск боеприпасами и другим необходимым имуществом стало не дефицит автомобилей, а недостаток горючего. Именно эта проблема в ряде случаев приводила к снижению боевой активности танковых и артиллерийских подразделений. В частности, 27 июля 1944 года значительная часть артиллерии 28-й армии не смогла продолжить движение из-за отсутствия горючего. Третий танковый корпус 2-й танковой армии не имел возможности проводить активные боевые действия в районе Варшавы, поскольку не было дизельного топлива, и вся танковая армия вынуждена была перейти к обороне на подступах к Варшаве. Шестая воздушная армия, располагавшая 1400 самолетами и значительно превосходившая противника, 29 июля 1944 года совершила всего 95 вылетов, а 30 июля — 232 вылета».
Н. А. Антипенко
В качестве альтернативного варианта, Василевский и Жуков, действуя независимо друг от друга, внесли предложение Сталину об усилении белорусских фронтов за счет сил 1-го Украинского фронта, располагавшего значительными резервами, и о нанесении контрудара переброшенными войсками в направлении Восточной Пруссии. Однако Сталин отклонил эту инициативу.
Он объяснял это тем, что «немцы будут сражаться до конца за Восточную Пруссию… Мы можем там завязнуть». Однако к июлю-августу 1944 года в этом регионе не было сил, способных на отчаянную оборону: у немцев там еще не было достаточного количества войск. Они сумели удержать этот район благодаря истощенным советским частям, прошедшим через длительное наступление, но не смогли бы сдержать новую армию.
Сталин не продемонстрировал достаточной адаптивности — он не понял, что масштаб успеха операции «Багратион» привел к ослаблению сил противника в этом регионе. Он также не принял во внимание, что в результате «Багратиона» Гитлер перебросил значительные силы из группировки армий «Северная Украина» на север, чтобы устранить прорыв в обороне. Предложение Василевского и Жукова было отклонено, в связи с чем второй писал в своих воспоминаниях:
«По моему мнению, решение, принятое Верховным командованием, оказалось серьезной ошибкой, которая впоследствии привела к необходимости проведения крайне сложной и кровопролитной Восточно-Прусской операции».
Не получив необходимого подкрепления к концу августа 1944 года, советские войска достигли Вислы и вступили в бои за плацдармы на противоположном берегу. Однако постоянный недостаток горючего и трудности с обеспечением всем необходимым – поскольку восстановление железнодорожной сети планировалось на глубине 200 километров, а произошло на 600 – помешали им взять Варшаву и тем самым избежать кровопролития Варшавское восстание.
Победа Красной армии далась дорогой ценой: 178 тысяч убитых за 23.06-29.08 1944 года. В это число входят и павшие в боях с частями группы армий «Север», и с множеством резервов, которые немцы выдвинули из глубины навстречу четырем наступавшим советским фронтам на Висле и в Прибалтике. Если бы план операции изначально предусмотрел более высокие темпы наступления и соответствующий им больший объем топлива, эти потери могли быть существенно ниже.
Результат: сокрушительное поражение, которое произошло как раз в нужный момент
Согласно немецким источникам, в ходе боев за Белоруссию немецкие войска потеряли 290 тысяч человек убитыми и пропавшими без вести, а также 109 тысяч ранеными. Американский историк Д. Глатц еще давно отмечал, что даже для группы армий «Центр» эти данные являются неполными, и если учитывать участие в операции частей группы армий «Север», то минимальная оценка общих немецких потерь в «Багратионе» составляет 450 тысяч человек. Среди них безвозвратно утрачено не менее 300 тысяч.
Чтобы современному человеку было понятнее, что означают эти данные, их необходимо сопоставить с чем-то конкретным. Для иллюстрации возьмем потери всех немецких вооруженных сил по всему миру за второе полугодие 1942 года. В этот период шла Сталинградская битва, под Ржевом и Вязьмой продолжались ожесточенные бои, кипели сражения за Кавказ и Воронеж, британские войска подвергались атакам в Ливии. Несмотря на все эти события, Германия за это насыщенное полугодие потеряла лишь 292 тысячи безвозвратно.
По предварительным, неполным сведениям, аналогичные потери понесла компания «Багратион».
Немецкие участники сражения, произошедшего в Белоруссии, справедливо оценили его значение. Они первыми указали на то, что по своему влиянию на ход военных действий оно превосходит Сталинградскую битву, и превосходит её значительно.
Чтобы добиться остановки советских войск на Висле, немецкому командованию пришлось ослабить группировки армий «Северная Украина» и «Север», перебросив в эти районы значительную часть танковых резервов. Благодаря этому 1-му Украинскому фронту под командованием Конева удалось разгромить первую группировку, что одновременно привело к ощутимым потерям у второй. Та же самая причина не позволила немцам создать достойные резервы в Румынии. И снова они понесли из-за этого необычайно высокие потери.
Неожиданный, даже для своих создателей, успех операции «Багратион» предопределил более скромные результаты остальных наступательных действий Красной армии в 1944 году. Если бы командующий группой армий «Центр» Буш смог предотвратить 300-километровый прорыв, как это неоднократно удавалось ему в 1943 и 1944 годах, то ситуация могла бы сложиться иначе до наступления лета?
Чтобы в полной мере осознать причины белорусского успеха, необходимо учитывать контекст событий июля-августа 1944 года. Для справки: согласно официальным данным, безвозвратные потери вермахта за первое полугодие 1944 года составили — лишь 350 тысяч. А за один июль 1944 года — сразу 369 тысяч человек. Таким образом, первый месяц операции «Багратион» полностью компенсировал потери, понесенные немецкими войсками за все первые полгода 1944 года.
Стоит задуматься о том, что в первое время существования СССР была освобождена Правобережная Украина, Крым, возвращены территории, включая Выборг, и предпринято множество других значимых действий. Такие операции, как Корсунь-Шевченковская или Проскурово-Черновицкие, являлись сражениями колоссального масштаба.
Все вышеперечисленное, включая бои союзников в Италии и 24 дня операции «Оверлорд» в июне 1944 года, а также первые шесть дней операции «Багратион», обернулись для немцев меньшими потерями, чем один июль 1944 года. В августе немцы потеряли еще потери личного состава, включая убитых и раненых, достигли 472 тысячи человек, что превышает показатель за первое полугодие 1944 года.
В июле 1943 года разворачивается Курская дуга, происходит высадка на Сицилии, однако немецкие войска несут потери всего 76 тысяч безвозвратно. Август — 86 тысяч.
Это в пять раз меньше, чем показатели июля и августа 1944 года, в период проведения операции «Багратион». Если проанализировать любой месяц войны, предшествующий «Багратиону», то станет очевидно, что немецкие безвозвратные потери превышали 100 тысяч человек ежемесячно до того несли только в январе 1943 года — при разгроме под Сталинградом. Но и в том январе они были лишь 165 тысяч — в два-три раза меньше, чем в июле или августе 1944 года.
По данным анализа, немецкие безвозвратные потери на всех фронтах в 1942 году превысили аналогичные показатели на десятки процентов ниже потерь одного только июля-августа 1944 года. Учитывая, что огромная часть этих потерь — ни разу не окруженные и не разгромленные дивизии группы армий «Центр», опытнейшей на тот момент части вермахта, значение этого разгрома просто невозможно переоценить.
Если бы не 0,84 миллиона убитых и плененных тогда немцев, вермахт к осени 1944 года мог бы достичь ситуации, когда у его подразделений начало бы формироваться достаточное количество техники, сопоставимое с тем, что получала Красная армия. А в руках опытных бойцов, сражавшихся на Восточном фронте с лета 1941 года, это вооружение представляло бы серьезную угрозу. Неожиданность и впечатляющий (как для своих войск, так и для противника) успех операции «Багратион» позволил Советскому Союзу и его союзникам избежать огромных потерь.