Российские ученые разработали первую отечественную базу данных, содержащую информацию о древнем искусстве – петроглифах и наскальных рисунках. В рамках проекта археологи проанализировали сотни документов и отчетов, создали прототип базы данных наскального искусства, исследовали множество памятников и провели всестороннюю фиксацию петроглифов в четырех регионах: Притомье, Урале, Приамурье и Хакасско-Минусинской котловине. В настоящее время работы над проектом продолжаются. О деталях руководительница проекта Елена Сергеевна Леванова рассказала корреспонденту «Научной России.
Елена Сергеевна Леванова — кандидат исторических наук, археолог и научный популяризатор. Она возглавляет Центр палеоискусства Института археологии РАН и руководит гранта РНФ «Автор более 30 научных публикаций, реализует проекты «Разработка интерактивной методической инфраструктуры для изучения и сохранения данных о памятниках наскального искусства России» (2021–2024) и грант Российского географического общества «Памятники наскального искусства на р. Пегтымели: экспедиция к чукотским петроглифам.
— Каким образом организован ваш каталог древнего наскального искусства?
— С 2021 года нами ведется разработка базы данных, содержащей описание и картографические данные о местах расположения наскального искусства, а именно петроглифов и рисунков на скалах. Наш грантовый проект завершен, однако полевые и исследовательские работы продолжаются и, вероятно, потребуют еще несколько лет.
Петроглифы, расположенные в низовьях реки Пегтымели на северо-западе Чукотки, являются, по моему мнению, наиболее интересными объектами для изучения, поскольку мы работаем в этом регионе ежегодно. Они выделяются не только удаленным расположением – добраться до них можно лишь на вертолете – но и тем, что были созданы в уникальной культурной традиции, чьи особенности пока не раскрыты. Точное время создания этих петроглифов и исполнители остаются неизвестными. Вопросов остается множество, и мы надеемся найти на них ответы в будущем.
— Какие еще характерные особенности можно выделить в петроглифах пегтымельской культуры? Какие темы и сюжеты на них изображены?
— Этот памятник расположен за Северным полярным кругом, и при этом стоит отметить его внушительные размеры: это 1,5 км береговых скал на реке Пегтымели. Практически все скальные выходы в этом районе покрыты петроглифами. Также в этом районе есть еще два отдельных местонахождения. Сюжеты изображений, как правило, характерны для северной тундры: охота на северного оленя, морской зверобойный промысел и рисунки, связанные с ритуалами, магией, и отражающие представления людей о духовном мире.
— В какой форме доступна информация о памятниках древнего наскального искусства? Является ли она общедоступной?
— Да, наши данные доступны, и мы стремимся к популяризации этих уникальных памятников. Несмотря на значительную удаленность Пегтымельских петроглифов от населенных пунктов, на них имеются следы вандализма. Необходимо информировать общественность и постоянно напоминать о том, что эти объекты представляют большую культурную ценность, и их сохранение в первоначальном виде является первостепенной задачей. Для популяризации мы разработали их трехмерную цифровую модель, запустили виртуальный тур и сняли научно-популярный фильм.
— Возникает ли опасение, что публикация информации о точном местонахождении памятника может спровоцировать вандальные действия?
— По этой причине мы не предоставляем детальную картографическую информацию о всех наших памятниках. Пегтымельские петроглифы — это исключение, обусловленное значительной удаленностью этих объектов. Те, кто потратит большую сумму на подобное путешествие, скорее всего, не прибегнут к вандализму. Речь идет об экотуризме, и его последователи обычно проявляют уважительное отношение как к природе, так и к культурному наследию. Толпы обычных туристов этой достопримечательности не представляют угрозы.
— Сколько объектов вам удалось задокументировать? Какие регионы вам удалось изучить?
— Мы взаимодействуем с коллегами из различных регионов России. Это включает в себя экспедиции для изучения наскального искусства, например, петроглифы Сикачи-Аляна, писаницы на реке Кии и Шереметьевские петроглифы, расположенные в Хабаровском крае. Петроглифы Сикачи-Аляна пользуются наибольшей известностью: они были включены в предварительный список всемирного наследия ЮНЕСКО с 2003 года и с 2019 года имеют статус особо ценного объекта культурного наследия Российской Федерации. Помимо этого, мы совместно работаем в Южной Сибири, главным образом в Минусинской котловине, в бассейне реки Енисей. Вдоль берегов Енисея расположено значительное количество памятников. Наши исследования также проводятся на Урале и в других районах России.
— Приблизительные данные о количестве памятников наскального искусства, расположенных на территории России, имеются ли?
— Трудно представить, чтобы какая-либо крупная страна мира могла предоставить точные данные по этому вопросу, за исключением, возможно, Великобритании, где был успешно осуществлен масштабный картографический проект по учету подобных объектов; по всей видимости, им удалось подсчитать все имеющиеся. Что касается России, то очевидно, что обнаружение всех памятников на такой обширной территории не представляется возможным. Следует также учитывать, что наша страна характеризуется значительным количеством памятников наскального искусства. До начала нашего проекта было сложно оценить общее их количество. Однако теперь у нас есть информация как минимум о 1 тыс. памятников (если быть точнее, о 1,2–1,4 тыс.). Здесь, разумеется, возникает вопрос о том, что именно следует считать памятником, но это уже предмет для отдельного обсуждения.
— Связаны ли обнаруженные вами объекты с конкретной территорией? В каких местах они встречаются наиболее часто: вдоль речных берегов, в горных районах или в пещерах?
— Фактически, местоположение не имеет принципиального значения. В России, среди впечатляющих природных комплексов, включающих горные хребты и водные пути, наиболее распространены петроглифы – изображения, выполненные на скальных поверхностях. Пещерные памятники, в свою очередь, встречаются реже. К числу древнейших из них относятся рисунки с Южного Урала, обнаруженные в Каповой и Игнатьевской пещерах, датируемые верхним палеолитом, периодом от 40 до 10 тысяч лет назад. Изображения, относящиеся к более поздним периодам, преимущественно располагаются вблизи рек и в горных районах. Однако, как уже отмечалось, это скорее тенденция, чем строгое правило.
— По мнению специалистов, создание подобных изображений требовало значительных усилий от наших предков. Не исключено, что над рисунками трудились в течение многих часов, либо они могли быть выполнены довольно быстро в перерывах между основными занятиями?
— Я полагаю, это определялось способностями художника. При изучении петроглифов часто заметно, что их создатели не владели выдающимися техническими навыками: они не могли точно соблюдать пропорции, правильно подбирать цвета и т.д. Однако встречаются и выдающиеся образцы наскальной живописи, создание которых, безусловно, требовало высокого мастерства и значительных затрат времени. К ним, например, относится Томская писаница: это кузбасская скала с изображениями преимущественно животных, наиболее известные из которых — лоси. Они датируются эпохой бронзы, хотя высказывается предположение, что эти объекты могут относиться и к концу каменного века (неолиту).
Этот проект был непростым. Перед началом работы необходимо было подготовить краску, и ее состав зачастую был достаточно сложным (причем такие рецептуры бережно хранились и передавались из поколения в поколение), после чего требовалось аккуратно нанести ее в соответствии с замыслом художника и так далее. У нас есть немало примеров, которые показывают, что эти изображения имели огромное значение для их создателей, вплоть до коллективных синхронизированных действий…
— Что-то вроде ритуала?
— Возможно. Известно, что некоторые пещеры служили не жильями древних людей, а являлись специальными местами, где они могли, например, создавать рисунки или проводить ритуалы. Для этого требовалось свободное время и определенные навыки.
— Неужели вам приходилось когда-нибудь попытаться понять мысли этих людей, представив себя на их месте?
— Мне трудно дать ответ на этот вопрос. Я не представляю, как можно поставить себя на место даже своего современника, не говоря уже о людях, живших тысячелетия назад. По моему мнению, понять мысли древнего человека, создавшего эти картины, не представляется возможным. Однако, когда мы посещаем эти пещеры и освещаем древние рисунки фонарями, становится понятно, что при свете живого огня все эти изображения, вероятно, казались движущимися, оживающими, создавая потрясающую таинственность, усиленную акустикой этих мест. Открытые пространства, где также обнаружены рисунки, производят на меня глубокое впечатление.
Возможно, создание пугающих образов было вызвано потребностью в защите от нежелательных посетителей. Некоторые из обнаруженных нами петроглифы производят действительно устрашающее впечатление. Вероятно, они изображали духов, отпугивающих незваных гостей или предупреждающих соседей о занятости данной территории.
— В основном сюжеты наскального искусства носят шаблонный характер, однако встречаются и уникальные изображения?
— Во многих регионах России, особенно в образцах наскального искусства эпохи камня и бронзы, распространены сюжеты, посвященные охоте. Как правило, это не отображение самого процесса добычи, а изображения крупных животных, являвшихся объектами охоты (например, лоси, олени, медведи, мамонты и другие). Эти животные могли одновременно выступать в роли символов тайги, леса, олицетворять силу, мужество и служить тотемными знаками.
— Существовало ли большое количество талантливых художников или это скорее редкость?
— Трудно сделать однозначный вывод, но, по моему мнению, их довольно много. Возможно, значительно больше, чем среди современных людей. Мы не располагаем информацией о том, использовали ли охотники-собиратели какие-либо другие материалы для создания изображений, однако камень, по всей видимости, служил им своеобразным способом самовыражения. Благодаря этим рисункам они демонстрировали свой творческий потенциал, и мы обнаруживаем большое количество действительно впечатляющих изображений. Тем не менее, я полагаю, что у нас и у наших предков существовали различные представления о красоте.
— А какое направление в искусстве вам кажется более привлекательным: современное или древнее, наскальное?
— Если бы я черпала вдохновение в современном искусстве, вероятно, работала бы в этой области. Но моя душа и сердце принадлежат наскальной живописи. Именно там я вижу настоящие шедевры.
— Почему в мире так немного исследователей, занимающихся наскальной живописью?
— В действительности, таких специалистов немало по всему миру. В Австралии, Африке, Великобритании, Франции и других странах существуют целые профессиональные коллективы. В России же эта профессия пока не пользуется широкой популярностью.
Существенная сложность этой профессии, на мой взгляд, обусловлена ее расположением на пересечении искусствоведения и археологии. Специалистов, которые бы занимались исключительно петроглифами, например, то есть чистых петроглифистов, крайне мало.
— Какие дискуссионные вопросы существуют в вашей сфере экспертизы?
— У нас существует ряд проблем, однако наиболее сложной задачей является определение датировки. Дело в том, что петроглифы невозможно датировать непосредственно, если они не находятся под слоем культурных отложений, содержащим материалы, подходящие для радиоуглеродного анализа. Невозможно установить время создания выбивки, опираясь только на сам камень, и мы продолжаем искать способы решения этой задачи. С наскальными рисунками ситуация несколько проще, поскольку появляется возможность определения возраста путем анализа состава красок, которые использовали художники. Иногда фрагмент скалы с рисунком отпадает и оказывается в культурном слое, содержащем следы человеческой деятельности (например, остатки кострищ), что позволяет датировать и сам рисунок, основываясь на датировке культурного слоя. Вы можете поинтересоваться, учитывая все эти трудности: как же тогда проводится подобное исследование? Если говорить о петроглифах, то благодаря многолетнему опыту, специалисты разработали методики их датировки на основе стилистических особенностей. У нас имеется хронологическая шкала, созданная для конкретных регионов, и она позволяет нам определять, какие изображения могли быть выполнены в определенный период времени.
— Возможно ли предотвратить акты вандализма в отношении памятников наскального искусства и кто несёт ответственность за это?
— Полное ограждение всех памятников (их насчитывается более тысячи) к сожалению, не представляется возможным. Даже объекты, состоящие на учете в органах охраны памятников, не всегда получают надлежащую защиту. В нашей стране функционируют несколько музеев-заповедников, где имеются охраняемые объекты наскального искусства, однако и там возникают сложности. Поэтому мы полагаем, что первостепенное значение имеет просвещение людей, в первую очередь местных жителей, и разъяснение того, что эти памятники являются неотъемлемой частью нашего культурного наследия.
В субъектах Российской Федерации, к сожалению, не предпринимаются какие-либо меры по предупреждению ущерба таким памятникам. Более того, проявление интереса к ним со стороны местного бизнеса нередко приводит к негативным последствиям, например, к созданию туристических экотроп без согласования с исследователями.
Это не обычные объекты. Для полноценного восприятия этих артефактов посетитель должен быть подготовлен: требуется специальное освещение, предварительное объяснение и другие подготовительные меры. Необходимо разрабатывать сопутствующие материалы, создавать информационные стенды и рассказывать историю памятника понятным и увлекательным языком. При этом недопустимо нанесение каких-либо идентификационных знаков непосредственно на сами памятники, как это, например, происходит в регионе Алтая, где их регулярно окрашивают масляными красками для улучшения видимости туристам. Это приводит к деградации уникальных наскальных изображений, и я считаю, что это является неприемлемым действием по отношению к памятнику. К сожалению, до сих пор не удается убедить местных гидов и представителей власти в недопустимости подобной практики. Остается лишь надеяться, что в будущем просветительские усилия будут вознаграждены, и подобных случаев станет меньше.
Интервью было осуществлено при содействии Министерства науки и высшего образования РФ