Scienty

В российских морских акваториях и внутренних водоемах находится огромный пласт объектов исторической ценности. Создание реестра подводного культурного наследия займет десятилетия. Часть артефактов, скорее всего, не окажется в государственных музеях ― немало вещей попадет к частным коллекционерам и кладоискателям.

Сколько о скрытом водоемами России знают археологи? Как разыскивают места кораблекрушений? По какой причине поднимать находки со дна без особой необходимости не стоит? Об этой работе подводным археологам корреспонденту портала «Научная Россия» рассказал заведующий Центром подводного наследия Института археологии РАН Сергей Валерьевич Ольховский.

Подводная археология — сравнительно новое направление. Возможно, активное его развитие началось с появлением акваланга в первой половине XX века?

Подводная археология оформилась как отдельное направление исследований сравнительно недавно, так как до 1960-х годов археологи не могли своими глазами видеть объекты исследования и зависели от рассказов и рисунков профессиональных водолазов. Введение акваланга и популяризация подводного плавания за несколько десятилетий позволили исследователям осмотреть многие мелководные зоны, обнаружить остатки сотен кораблекрушений, но при этом значительно повредив многие из них в поисках сувениров. Стало ясно, что подводное культурное наследие существует и требует немедленного изучения и охраны, пока оно еще сохранилось. Многие приморские государства приняли меры: разрабатывали законодательство, создавали научные центры и службы по охране морского наследия, открывали профильные музеи. Результатом стало принятие Парижской конвенции ЮНЕСКО 2001 года, определяющей основные подходы к защите и использованию подводного культурного наследия.

Как глубоко в России изучены исторические ценности, находящиеся под водой?

Российская Федерация участвuje в международных соглашениях об охране культурного наследия и обязана выявлять, изучать и сохранять его. В отношении археологических объектов на суше требования более или менее соблюдаются, а с подводными ситуация сложнее. Российское законодательство не позволяет ставить подводные археологические объекты на федеральный учет. В России нет уполномоченной госструктуры для изучения и управления подводным культурным наследием. Даже при создании такой структуры обследование российских акваторий займет десятилетия. Специалисты в сфере подводного культурного наследия также отсутствуют, поскольку российские вузы не обучают по этому профилю. В результате почти все акватории России остаются белыми пятнами на карте подводного наследия. Нет системы учета и защиты, археологи имеют обрывочную информацию о сотнях объектов неясной историко-культурной значимости, но нет ресурсов для их планомерного изучения. В этой ситуации за грантами конкурируют общественники, поисковики и краеведы, организующие экспедиции с пиар-сопровождением, но часто сомнительными результатами.

― То есть аквалангисты-любители ― проблема для науки?

Пойдут аквалангисты в разные пути. Часть из них регулярно участвует в академических экспедициях как волонтеры и с опытом становятся квалифицированными специалистами. Другие считают научную работу слишком утомительной, поэтому присоединяются к «поисковикам», больше ориентирующимся на сокровища или предметы для продажи.

Как учёные находят пропавшие суда?

Результат зависит от выбранной акватории и периода времени. Для изучения Финского залива и кораблекрушений XVII-XIX веков доступны архивы Санкт-Петербурга, содержащие сведения о месте и дате затопления судов. Информация о кораблекрушениях в Черном море XVII века может быть найдена в турецких архивах.
Поиск сведений о более ранних кораблекрушениях в российских водах в архивах маловероятен. Даже если удалось найти описание места происшествия, это не гарантирует успеха поиска. Очевидцы обычно отмечали ближайшие ориентиры и визуально определяли расстояние до берега. В результате площадь поисков может занимать многие квадратные километры, и там могут отсутствовать остатки судна. Таким образом, архивные материалы указывают на примерные районы кораблекрушений, но данные часто фрагментарны и преимущественно относятся к XVIII-XIX векам.

Можно ли находить погружённые объекты иначе, чем изучая архивные материалы?

Конечно. Самый простой способ обследования — визуальный осмотр дна аквалангистом. Чтобы осмотреть всю площадь участка с разных ракурсов даже в относительно прозрачной воде, ему придется долго плавать невысоко над дном по определенной траектории. Но даже если этим займется целая команда аквалангистов, это вовсе не значит, что все объекты наследия будут найдены на заданном участке. В лучшем случае заметят лишь то, что возвышается над поверхностью дна. Всё, что частично или полностью занесено донными отложениями, разглядеть весьма сложно или невозможно, поэтому визуальный осмотр не считается достаточно информативным способом обследования. Чтобы доказать присутствие или отсутствие объектов наследия на заданном участке дна, его нужно обследовать современной аппаратурой и по корректной методике. Это подразумевает комплексный подход: обследование однолучевым или многолучевым эхолотом для создания батиметрической карты, обследование гидролокатором бокового обзора для составления тенеграфической мозаики поверхности дна, обследование буксируемым магнитометром для локализации аномалий магнитного поля, обследование акустическим профилографом для выявления объектов в толще донных отложений. Материалы этих обследований и результаты визуальной заверки подозрительных объектов убедительно докажут наличие или отсутствие археологического наследия на заданном участке дна.

Вода оказывает сильное воздействие на материалы, в особенности на древесину, из которой раньше строили суда. Каковы сегодня возможности по приобретению высококачественных образцов?

В пресной воде дерево может сохраняться длительное время, особенно если замусорено песком или илом. По этой причине большинство древних судов, экспонируемых в европейских музеях, подняли из рек и озер, а не из морей. Сохранность находок из пресной воды часто позволяет полностью восстановить первоначальную форму корабля. Сохранение же деревянных судов, потерпевших крушение в море, зависит от солености воды и местной фауны. Например, Средиземное море населено моллюсками. Teredo navalisБыстро превращающие любое дерево в решето древоточцы приводят к тому, что несмотря на большое количество кораблекрушений в Средиземноморье, подавляющее большинство судовых корпусов полностью уничтожены или настолько повреждены, что от них остались лишь изъеденные остатки самых массивных деталей, недостаточно много для убедительной реконструкции обводов судна. В менее соленых водах Балтики, Черного и Азовского морей древоточцев нет, поэтому деревянные суда могут сохраниться сравнительно хорошо, особенно на больших глубинах. Найти суда высокой сохранности потенциально возможно и на мелководье в том редком случае, если после крушения их не разбили штормовые волны, а замыли морские осадки.

В оптимистичном случае, если судно сохранилось в благоприятных условиях, какие века можно ожидать обнаружить?

Историю судоходства в каждой акватории определяет характер найденных там останков. Наиболее древние суда, которые могли затонуть в российских водах Черного и Азовского морей, относятся к VII веку до нашей эры. В Балтийском море это, скорее всего, будут корабли эпохи викингов.

По-прежнему сохранились артефакты из Древней Греции?

Штормам не удалось выбросить на берег суда; в то время их отремонтировали или разобрали. Суда, разбитые о рифы и селавшие на мелководье, со временем остаются максимум с грузом и днищем.
Самая выгодная для нас ситуация — затонувший на большой глубине корабль, недоступный штормам и траловым сетям. Причина разрушения судов на больших глубинах — рыбацкие тралы, которые скребут дно, цепляются за корпуса и разламывают их. Так что на глубинах более 30 метров, вне зон рыболовства, могут находиться хорошо сохранившиеся древнегреческие и более поздние суда.

Какие научные работы являются актуальными для Института археологии РАН?

Наши задачи обширные и не ограничиваются изучением отдельных подводных объектов. Например, разрабатываем нормативно-методическую базу подводных исследований в России и консультируем соответствующие органы по вопросу изменения законодательства. Состав, информативность и качество проведения работ, которые сформулировали и предложили профессиональному сообществу несколько лет назад, вызвали сначала возражения у некоторых коллег, но вскоре стали своего рода индустриальным стандартом. Постоянно развиваем этот стандарт с учетом нового опыта и возможностей мультидисциплинарных методов.

В рамках регулярных экспедиций фокус сконцентрирован на двух объектах. Первый расположен в Таманском заливе – это затопленный порт Фанагории, крупнейшего полиса Азиатского Боспора, служившего посредником между Средиземноморьем, Малой Азией, Доном и Кубанью. Уникальность фанагорийского порта заключается в том, что для его постройки в V–IV веках до н.э. требовалось доставить на судах десятки тысяч тонн каменного материала из Афинского залива и с берегов Малой Азии. Второй объект находится в центре Великого Новгорода – это древнейший мост через Волхов, соединявший главные районы города и игравший военную, торговую и даже политическую роль. Вероятно, этот мост был одним из первых на Древней Руси и построен с учетом передовых европейских технологий того времени. Помимо экспедиций в Фанагории и на Волхове, участвуем в государственной историко-культурной экспертизе акваторий перед строительством трубопроводов, причалов, мостовых опор, волноломов и подобных объектов. Во время подводных разведок осматриваем антропогенные объекты и определяеим их культурно-историческую ценность.

То есть принцип такой же, как при строительстве сооружений на земле: прежде чем возвести здание, требуется проведение археологических исследований?

Во время разведки могут обнаруживаться археологические объекты или предметы. Тогда у заказчика появляется выбор: изменить границы стройки, перенести напрмер старый якорь за её пределы или в музей, либо провести спасательные подводные раскопки перед началом строительства.

Вспоминается крымский мост. Там обнаружили что-нибудь интересное?

Проект стал одним из самых масштабных и длительных. На дне Керченской бухты, на трассе моста, находится гигантское скопление археологических предметов, в основном керамических сосудов. Эти сосуды — груз и личное имущество экипажей судов, обеспечивавших торговлю между городами Средиземноморья, Малой Азией и Европейским Боспором на протяжении полутора тысяч лет. Поврежденные при перевозке грузы выбрасывали за борт при разгрузке судов, и так на дне Керченской бухты накопились десятки тысяч амфор из-под вина и масла, парадная и повседневная посуда, множество других изделий. Самая известная находка — уникальная терракотовая мужская голова в натуральную величину, изготовленная в Центральной Италии в V веке до нашей эры. Кроме нее, экспозицию Керченского музея пополнили сотни ценных находок, наглядно показывающих торговые связи Боспора с отдаленными регионами. Раскопали мы не все скопление, а только небольшие участки дна, где позднее были построены мостовые опоры. За три года подводных раскопок на этих участках подняли почти 40 тысяч предметов. Какие еще уникальные вещи лежат под мостом, остается догадываться.

― В 2024 г. были какие-то интересные находки?

В прошлом году в Фанагории изучали конструкцию причала и сделали множество находок для уточнения времени его постройки. Результаты обработки этих предметов будут через несколько месяцев. В Великом Новгороде этой весной начали раскапывать новый участок городни моста. Из-за возможности работать в Волхове только весной, в первый год удается снять верхние метр-полтора донных отложений, а на второй-третий — добраться до ранних слоев. Так что в этом году занимались подготовкой раскопа, а интересные находки можно ожидать в 2025–2026 гг. В ходе историко-культурных экспертиз нашли большой четырехрогий галерный якорь примерно XVIII века в Новороссийской бухте и военный самолет периода Второй Мировой войны в Керченском проливе.

Работа в северных морях эффективна? Местный климат неприемлем для комфорта.

Специфика работ на севере связана не только с сложной погодой, но и с коротким периодом навигации. По этой причине разведка часто занимает два года: в первый год проводятся дистанционное обследование дна и камеральная обработка результатов, а идентификацию потенциальных объектов из-за приближения штормов или ледовой обстановки приходится перенести на следующий год. Низкие температуры не препятствуют идентификации объектов, так как для их осмотра используются телеуправляемые необитаемые подводные аппараты. Это повышает безопасность работ и значительно ускоряет их проведение. Например, если заданные объекты находятся на глубинах 20–30 м, то аквалангист за день сможет относительно безопасно для себя осмотреть лишь несколько из них. А с помощью робота за один день можно обследовать десятки целей.

В сфере современных технологий – цифровые приёмы применяются во многих отраслях. Вы уже видите, как можно применять искусственный интеллект для своих задач?

Как сильно чувствуется недостаток молодых специалистов?

Рассматривая ограниченное число постоянных проектов и историко-культурных экспертиз, обычно хватает специалистов. Когда возможно, проводятся стажировки для студентов, участвующих в экспедициях. Но масштабные исследования потребуют множества специалистов, которых сначала нужно будет обучить и подготовить. Для этого потребуется разработать и утвердить учебный курс в вузах, а также доработать законодательство и профессиональные стандарты.

Сколько потребуется времени на подготовку выпускника, скажем, исторического факультета к работе?

Для получения дополнительной теории и навыков подводного плавания магистру или бакалавра истории потребуется год обучения. Затем выпускник должен пройти стажировки в нескольких экспедициях, накопить опыт и выбрать специализацию.

— Найденные на дне объекты изучают подводные археологи или Вы передаёте их сотрудникам лаборатории?

Реставрация подводных артефактов — сложная задача, требующая специализированных знаний и опыта.
Не все археологи обладают такой квалификацией, а многие дипломированные реставраторы отказываются работать с ними из-за необходимости применения редких методов, не всегда гарантирующих успех. Поэтому перед поднятием находки необходимо найти подходящего специалиста.
Поднятые предметы нужно поместить в герметичную емкость с дистиллированной водой, хранить в темноте и быстро доставить в лабораторию.
Опыт реставраторов позволяет сохранить хрупкие артефакты, поднимаемые в ходе раскопок на дне Фанагории и Великого Новгорода. Реставрация подводных находок — долгий процесс. Например, для определения эффективной методики консервации железного якоря, пролежавшего тысячелетия под водой, может потребоваться несколько лет экспериментов.
Деревянные предметы требуют обработки различными растворами в течение года или двух, чтобы сохранить форму после высыхания. Даже амфоры, пробывшие долгое время в воде, могут растрескаться после просушки из-за поглощенной соли. Именно реставраторы обеспечивают возможность увидеть подводные находки хорошей сохранности не только аквалангистам, но и посетителям музеев.

— Как происходит изучение объектов без подъема? Большая часть исследований ведется под водой?

Международные подходы к сохранению подводного культурного наследия предполагают поднятие предметов на поверхность только при особой необходимости. Ресурсы реставрационных лабораторий ограничены, поэтому во время плановых исследований поднимаются не все артефакты.
Выбор объектов для поднятия определяется двумя критериями: получение новой информации об изучаемом объекте и высокая сохранность, подходящая для музейной экспозиции. Например, в Финском заливе затонуло судно с партией чайных сервизов германской мануфактуры.
Основная часть груза сохранилась. Имеет ли смысл поднимать несколько сервизов на поверхность? Да, потому что их можно очистить, идентифицировать клейма, определить дату и место изготовления, что поможет установить период кораблекрушения. Эти подсказки упростят поиск упоминаний о данном событии в архивах, найдут название судна и имя владельца.
Однако, поднимать все сервизы на поверхность не стоит: это не даст новой информации, займет много времени реставраторов и не заинтересует музей для экспозиции сотен одинаковых предметов.

В случае спасения людей наше поведение другое: при угрозе археологическим находкам, извлекаем с морского дна и исследуем все археологические предметы, сколько бы их ни было, независимо от состояния.

Что из открытий за время работы вас больше всего восхищает?

Наиболее значительным открытием стал корабль царя Митридата VI Евпатора, потерпевший крушение в порту Фанагории в I веке до нашей эры. Это древнейший найденный в российских водах корабль. Вооружённых судов эпохи эллинизма крайне мало найдено во всём мире. Удалось реконструировать облик этого судна, ведь о флоте Боспорского царства практически ничего не было известно. Своевременно поняв ценность находки, изучали её очень аккуратно более десяти лет.

Но именно таким стойким терпением вы выделяетесь среди фанатов, которые уже давно разобрали бы корабль на безделушки.

В отличие от любителей, мы контролируем свой хватательный рефлекс. Быстрое разбор корабля на детали и извлечение их из моря привело бы к потере ценной информации, а собрать корпус снова было бы проблематично. Мы оставили корабль на месте обнаружения и методично изучили его всеми доступными способами. Именно на этом объекте была отработана первая в России подводная фотограмметрическая фиксация и проведено первое массовое… 3DСпециалисты Курчатовского института исследовали сохранившиеся покрытия судовой обшивки подводных находок. Внутренняя сторона корпуса гидроизолирована композитными материалами, а наружная — красной сернистой смесью, препятствующей обрастанию ракушками. Анализ древесины показал использование множества пород дерева, в том числе тех, что произрастают только в Средиземноморье.
Марсельский университет провел детальный анализ конструкции и постройку размерной модели. Это позволило реконструировать обводы корпуса и определить его как быстроходный 16-метровый одномачтовый парусно-гребной корабль с одним рядом весел (унирему), подходящий для дальних походов в Средиземноморье и плавания по мелководному Киммерийскому Боспору. Исследование Фанагорийского корабля оправдало затраченные усилия и время.

― Какие планы на 2025 год?

Планируем новые походы по местам Фанагории и Великого Новгорода, плюс изучение некоторых водных пространств с привлечением специалистов по истории и культуре. Предвкушаем интересные находки.