Scienty

Сергей Валериевич Найденко, член-корреспондент РАН, директор Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН, рассказывает о том, что известно об экологии как науке, о её связи с эволюцией, о пользе и вреде деятельности зелёных, о необходимости услышать советы учёных, а также о последствиях разлива нефти в Черном море и о возможности каждого человека сохранить природу.

Многие полагают, что экологию составляют лишь действия по сохранению чистоты окружающей среды. По сути, это научная дисциплина, изучаемая многими исследовательскими центрами.

Экология — наука о взаимодействии живых существ и их окружения. Это приспособления организмов к условиям внешней среды, которая включает других животных и человека. Однако сейчас термин приобрел множество толкований, что затрудняет его точное понимание в каждой ситуации.
Если люди говорят об экологии окружающей среды, я не всегда понимаю их речь, так как такого понятия нет. В повседневном языке всё, касающееся нашего окружения, называют экологией.

Как взаимодействуют экология и эволюция?

Эволюция — это процесс адаптации к условиям окружающей среды. На открытой территории важно быстро бегать, в закрытой — аккуратно подкрадываться. При низкой температуре необходимо быть приспособленным к холоду. Изменение внешних условий (температура, влажность) приводит к смене биотопа: вырубается или выгорает лес. Организмы адаптируются к новым условиям. Некоторые вымирают, некоторые умирают локально, а на их место появляются другие.

В Англии молоко развозили в бутылках с фольгой, оставляя их перед домами. Синицы обнаружили новый источник пищи, но им пришлось научиться открывать фольгу. Успехом закончилось это обучение: изменилась окружающая среда, возникла новая адаптация и произошли экологические изменения у вида.

— А потом прекратили дарить подобные сосуды?

— Да, потом исчез ресурс и синицам пришлось опять приспосабливаться. То, что происходит сейчас с тигром на Дальнем Востоке, — это большая, хотя ожидаемая проблема. Тигр приспособлен к тому, что основная добыча — это кабан. Тигр недаром прослыл «кабаньим пастухом»: ходит за стадами, убивает подсвинка, пять-семь дней его ест, оставаясь на одном месте, потом идет преследовать табун дальше. У него доля кабана в питании — 50–60%. Сейчас на Дальнем Востоке России в результате африканской чумы свиней резко, на два порядка сократилось поголовье кабана. И всё — тигру нечего есть.

— Чем же они питаются?

Тигр начинает приспосабливаться к условиям, активно добывая пятнистого оленя, изюбря, а в северных регионах — лося. Численность такой добычи недостаточна для прокормления тигра. В отличие от копытных, которые рожают по одному детенышу в год, свинья может принести 12 поросят, вырастущих к осени и обеспечивающих хороший корм для тигра. В это время года голодно, зима, добывать копытных сложно, кабанов мало, поэтому тигр ищет любую пищу. Выходит в деревни, находит собак, иногда домашнюю скотину. Это пугает людей.

Может, нужно выбросить домашние свиньи и чем-то кормить?

Никто не будет выбрасывать столько свиней. Это слишком дорого. У нас сейчас 750 тигров, каждый из которых съедает за год 50 копытных животных, по одному в неделю. Нужно обеспечить 35 тысяч свиней.

В Сайлюгемском национальном парке, где основным охраняемым видом является ирбис, питающийся преимущественно копытными животными, наблюдается дефицит кормовой базы. Ирбисы совершают набеги на пасущихся домашних копытных. Нацпарк компенсирует местному населению материальные потери из средств фонда «Ирбис». Как вы к этому относитесь?

Это реальная проблема с реальным решением, которое действует. Оно работает даже на Дальнем Востоке, где фонд «Дальневосточный леопард» использует ту же стратегию. Что касается тигра, не могу сказать, платит ли «Амурский тигр». В прошлом жертвам тигра выплачивали компенсации. Но главное — правильно построить эту систему. У леопарда и снежного барса в Сайлюгеме проще, поскольку это сравнительно небольшие территории. В случае с тигром на Дальнем Востоке речь идет о огромных пространствах: половине Хабаровского края, всем Приморскому краю, Амурской области и части Еврейской автономной области. Важно убедиться, что это действительно тигр, иначе будет мошенничество: люди будут приходить и утверждать, что пропала корова, требуя выплаты. Вторая проблема заключается не только в том, что люди хотят получить деньги за свою собаку, хотя некоторые потеряли друга, которого забрал тигр совсем рядом с домом, даже с цепи. Это значит, что тигр просто приходит в деревню и ночью гуляет по ней. Никому это не нравится, потому что у всех есть дети, и взрослые не хотят сталкиваться с тигром. Я бы тоже этого не хотел. Здесь другая проблема — не только денежная компенсация, но и безопасность. Это стандартная ситуация зимой, но сейчас из-за кабана она очень ярко выражена.

Как же быть с зимой, которая всё равно вернётся?

Есть несколько решений, о которых часто говорят. Прежде всего, нужно строго бороться с браконьерством, особенно относительно копытных животных. Говорили даже о полном запрете охоты, но я прагматичный и не считаю это реалистичным, учитывая Дальний Восток. Охота будет продолжаться, но лучше было бы сделать её полностью легальной и регулировать количество добычи по нормативам: сколько можно получить оленей, сколько лосей.

— Это реально?

Из-за огромных пространств борьба с браконьерством очень сложна, но крайне необходима. Также нужно уменьшить антропогенное воздействие при сборе кедрового ореха. Сейчас орех собирают большими объемами и вывозят в Китай, что представляет собой пищу для животных, особенно в осенний период, когда идет нажировка и важно поесть. Для копытных, таких как кабаны, олени, это основные источники питания. Добыча леса велась очень активно, часть лесов, продуктивных с точки зрения корма для животных, уже уничтожена. Самое плохое даже не в том, что леса уничтожены, а в том, что проложены многочисленные лесовозные дороги, которые позволяют людям на машинах — охотникам и браконьерам — проникнуть глубже в лес и забрать добычу.

— Как можно поднять численность кабана?

Это самый болезненный вопрос. Ответ отсутствует. Проблема серьёзная. Теоретически можно предложить разработку вакцины от африканской чумы свиней. Институт не справится с этим заданием, это не его профиль. Другие коллеги пока тоже не справились. Результатом является крайне высокая смертность кабанов, практически весь поголовье выбивается. Не верю в быстрое восстановление популяции кабанов именно потому, что чума никуда не исчезает, она сохраняется — вирус достаточно долго присутствует в популяциях кабанов. Но это проблема не только наша, вакцины пока никто не создал.

— В случае её создания, как бы вы применяли её?

Вакцинация части животных — это уже большое преимущество. Это означает, что, по меньшей мере, часть животных переживает вспышку эпизоотии и может размножаться, увеличивая свою численность на определённый период. Второе: у нас большие свинокомплексы, и одним из подходов ветеринаров является отстрел кабана. Это называется «депопуляция» — резкое снижение его численности для того, чтобы он не мог распространять патоген и ни в коем случае не приносил его на свинокомлекс, иначе это станет большой проблемой, поголовье погибнет. В этой ситуации можно по крайней мере вакцинировать свиней в свинокомплексах и не пытаться отстреливать кабана, оставить его в покое.

В настоящее время активно действуют экологические организации, так называемые «зеленые». Говорят, что их деятельность может быть как полезной, так и вредоносной. Это верно?

— Это верно подметили. Очень разные организации, очень разные люди. Мне в людях больше всего импонирует умение не только слушать, но и слышать, понимать о чем с ними разговаривают, что нужно, а что нет. У нас с коллегами сейчас такая ситуация по Черному морю: разлился мазут. Коллеги из центров, которые принимают птиц, пытаются их спасать, жалуются на зеленых, которые могут мешать работе. Там достаточно большой отход, потому что когда птица в мазуте, спасти ее сложно. Люди стараются, молодцы, но далеко не всех птиц надо спасать. В последнее время в эти центры попадают перелетные птицы, пролетали мимо и, как часто бывает, где-то ударились, где-то ослабли. С точки зрения экологии, взаимодействия организмов со средой понятно: при перелетах птиц всегда есть определенный отход, никуда от этого не денешься, жизнь так устроена.

— Отход подразумевает потери среди поголовья?

— Да, погибающие во время перелётов, промежуточных посадок, остановок. Пытаются спасать и таких. Этому способствует сочувствие к дикой природе, что, наверное, неплохое чувство. Самому дикую природу очень люблю, но человеческое общество относится к ней по-разному. Где-то спасают перелетных птиц, а где-то строят магистрали, уничтожая места обитания тех же птиц. Там погибнет больше, но на это уже никто особо не обращает внимания. Мне кажется, зелёные в этом смысле иногда уходят от разумного баланса и смотрят не туда, куда нужно.

— В случае с разливом мазута в Черном море экологи утверждают о гибели большого количества дельфинов и собирают средства на их лечение. Полагаю, ваш институт имеет другое мнение по этому вопросу.

Дельфину крайне сложно погибнуть от заглатывания и отравления мазутом. Это сценарий, который трудно реализовать массово. Вероятнее, что гибель дельфинов происходит из-за попадания в рыболовные сети. В таких случаях рыбаки часто освобождают дельфинов, возвращая их в море. Затем эти животные плавают в нефтяном пятне, покрываются мазутом и оказываются на берегу. Считается, что от мазута погибший дельфин попал на берег. Мы не согласны с таким выводом. Мы пытаемся получить разрешение на вскрытие погибших животных, но пока безрезультатно.

— А почему?

Трудно сказать. Обращались в Росприроднадзор, долго с ним разговаривали, сказали написать письмо, чтобы получить разрешение. Написали, ответили, что дают разрешение на изъятие живых животных из природы, а мертвые — уже не их компетенция, нужно связываться со службой ветеринарии. Но местные ветеринары пока просто увозят дельфинов, не вскрывая. Поэтому ничего объективного сказать не можем.

— Черноморских дельфинов считают редким видом, подлежащим охране, поэтому, вероятно, государство должно тщательно расследовать сложившуюся ситуацию.

Хотя по идее все должны быть мотивированы морально, на практике каждый действует в пределах своей компетенции.

Морская биологическая станция института в Утрише заключила договор с ведомством для отслеживания судьбы пострадавших животных после аварии, случившейся в декабре. Однако, как сообщил начальник станции Андрей Валерьевич Абрамов, с момента катастрофы не поступило ни одного звонка.

Возможно, недостаточно о нас известно.
Тем не менее, степень ущерба, нанесенного дельфинам этой экологической катастрофой, остаётся неопределённой.

— Но то, что это экологическая катастрофа, для вас бесспорно?

— Безусловно.

— Какие экологические последствия она несет?

Потери прибрежных биотопов из-за сброса мазута и последующего его удаления вместе с землей серьезно усугубили ситуацию. В земле обитают черви, моллюски и другие беспозвоночные – организмы, которые наиболее остро пострадали от этого бедствия.

— А бентос, птицы?

Мы обсудили птиц — проблема есть, но масштаб неясен. С одной стороны, птиц действительно много, тысячи их, но в пределах всей группировки, обитающей у Черного моря… Здесь скорее нужно изучать отдельных редких видов и ущерб для них. С бентосом я не уверен, кажется, это одна из наименее пострадавших группировок.

— Почему?

Изменение плотности мазута под действием температуры и его перемещение в водных слоях — главная проблема. Весь мазут, скорее всего, не оседает на дно, поэтому бентос страдает меньше, чем литораль.

— Простой человек прочитает это и скажет: ну и что, черви пострадали — пустяки же. Чем это грозит?

Это источник пищи для других беспозвоночных, птиц и рыб. Ущерб кормовой базе — это негативный фактор, который создает сложности. Неизвестно, как быстро естественные сообщества восстановиться после разлива. Но может возникнуть отдельная проблема для людей, которые могут подвергнуться опасности.

— Расскажите об этом.

Образуются тяжёлые органические соединения, ароматические углеводороды, долго находящиеся в окружающей среде. Далее — их превращение в диоксины, хлорорганические соединения, одни из самых опасных и стойких загрязнителей. Использовались во время войны во Вьетнаме как дефолианты, вызывая сбрасывание листьев деревьями для поиска партизан. Диоксины опасны и для организма человека, образуясь при контакте хлора с ароматическими углеводородами. Хлор в морской воде присутствует, необходимо понимать интенсивность образования в зависимости от температуры и освещенности. При сжигании мазута также образуются диоксины. Это самое опасное. Всё это никуда не исчезает — либо поднимается в воздух, либо остаётся в грунте, приводя к тяжким последствиям для человека, изменению генетической активности клеток живых организмов.

— Впереди лето. Как повлияет это на протекание химических процессов? Ускорится ли их скорость?

О вопросах преобразования в диоксины лучше обратиться к химикам. Могу сказать точно: диоксины уже присутствуют и с высокой вероятностью останутся, особенно после сжигания. Что касается мазута в воде, то новые порции будут подниматься со дна, происходя новые выбросы. О том, насколько интенсивными будут эти выбросы, пока не могу судить, но произойдут они однозначно.

Возможно ли людям здесь совершить действительно ценный поступок?

Волонтеры приносят большую пользу: спасают животных, очищают пляжи. Роспотребнадзор много делает, контролируя ситуацию в регионах, оценивая наличие вредных соединений в воде и воздухе, принимая меры по очистке берегов. Проводятся контрольные работы. Самое главное — извлечь затонувший танкер. Из него нет течи, но это грозит катастрофой. Рано или поздно, не сейчас, так через десять лет, когда сгниет обшивка, произойдет авария. Это главная задача. И очистка того, что выбрасывается и будет выбрасываться ещё какое-то время.

Стоит ли поехать отдохнуть на Черное море? Этот вопрос, наверное, волнует многих.

Готовность к предоставлению советов отсутствует. Обратитесь к указаниям Роспотребнадзора.

Что нужно делать человеку, чтобы не причинить вреда природе?

Считаю, что самое страшное — это много пластика. Если есть возможность сократить количество употребляемых вами пластиковых пакетов и упаковки, это хорошо. Не говорю сейчас о том, чтобы не бросать его где попало. Не доверяю биоразлагаемому пластику, который часто продается в магазинах. Обычно всё переходит в микропластик, который разлагается и все равно никуда не исчезает. Он ещё более опасный.

В скором времени ожидается появление полностью разлагаемого пластика, о чём заявляют химики.

Пусть так будет. Мы говорим о том, что каждый может сделать самостоятельно. Снижение любого количества отходов, на мой взгляд, — это главное. Будьте внимательны к деревьям, растениям и животным в лесу. Если вы увидели дупло с совёнком, не залезайте туда. Понимайте бережное отношение к природе: если вы пришли в национальный парк «Лосиный остров» весной и увидели первоцветы, не рвите их. Аргумент «Я сорвал три штучки, что им будет, посмотрите, сколько их» — абсолютно неверен. Пришло же столько людей? Начинайте с себя.

Возвращаясь к Утришу, необходимо отметить произошедший там недавно крупный пожар в заповеднике. Сотрудники рассказали, что за длительный период времени таких пожаров было много, и каждое происшествие имело антропогенное происхождение.

Большинство пожаров, и не только в данном регионе, имеют антропогенное происхождение. В отдельных случаях это поджоги: люди пытаются на даче или в дикой природе выжечь кусок сухой травы. На Дальнем Востоке считают, что если сухую траву выжечь, то потом легче собирать папоротник – его лучше видно при всхождении. Как правило, это не ограничивается желаемым участком. Вот и начинается пожар – либо с огорода полетело, либо кто-то специально выжигал.

Первый способ — это первый подход. Второй — при разведении костра в лесу необходимо учитывать место и следовать рекомендациям по безопасности. В засушливую погоду не рекомендуется разводить костры, так как существует риск поджога торфяников. После использования костра его следует тщательно потушить. Третье — окурки могут стать причиной пожара сухой травы.

Какие последствия возникают при частых пожарах? Способна ли экосистема восстановиться после них?

Часть пожаров имеет природное происхождение — возможно, молния ударила. Иногда так происходит. Экосистемы восстанавливаются после этого, хотя происходят определенные изменения.
Коллеги изучали: там четко меняется, например, почвенная фауна. Относительно крупных животных, если пожар был большой, и особи попали в кольцо, могут быть очень большие потери. Все зависит от интенсивности пожара, потому что норные животные могут переждать его, а иногда все выгорает полностью. На месте леса возникает гарь, и новый лес будет восстанавливаться гораздо дольше.
Раз это гарь, которая потихоньку зарастает, появляется другой состав почвенной биоты, и другие млекопитающие приходят сюда.

Когда это случается раз в сто лет, одно дело, а когда каждые пять лет в одном месте, сжигая всё — другое. На Дальнем Востоке даже появился новый термин «пирогенные дубняки». Монгольский дуб и так не самый крупный, а там очень маленькие дубы, которые каждый год обгорают. Идет низовой пожар, выгорает вся трава — и стоит относительно голый лес с дубами, которые еще и не все плодоносят, потому что после пожара им тяжело. Их значимость как кормовых ресурсов для тех же копытных резко снижается. В результате регулярных пожаров экосистема меняется на то, что нетипично для этого региона. Происходит «вечная сукцессия» — замена одного биотопа другим.

— Полагаете, возможно осознание людьми необходимости гармоничных отношений с природой охватит весь мир?

— Я на это очень надеюсь. Как будет в реальности — посмотрим. Есть теория поведения животных «эволюционно стабильных стратегий» — стратегия голубя и ястреба. Если совсем кратко, то выглядит так: живут голуби, как-то конкурируют между собой за ресурсы, выясняют отношения. Тут вдруг появляется ястреб — голубя убьет, всегда будет забивать других. Голубей много, а ястребов — один или двое, и ястребам от этого очень хорошо. Они начинают активно размножаться, их становится больше, начинают драться между собой за еду, конкурировать, и в какой-то момент им уже не очень до голубей. И вот получается, что голубем быть уже выгоднее, чем ястребом.

Эта система действует как в человеческом обществе, так и у нас. Все выращивают экологически чистые продукты без удобрений, начав конкурировать на равных условиях. Потом появляется кто-то, использующий химикаты, и его арбузы становятся в три раза больше! Все начинают использовать химия. На какой-то момент люди, выращивающие чистый продукт, оказываются в выигрыше: урожай небольшой, зато безвредный. Похожее явление наблюдается с пожарами и пластиком. Все почти отказались от выжигания травы, а один говорит: «Я все-таки подожгу, и папоротника наберу в четыре раза больше». Как это изменить — неизвестно, но будем надеяться, что получится.

— Что конкретно вы, ваш институт можете предпринять для этого?

Предпочтительно начать работу с детьми. Активно участвуем в фестивалях «Наука 2.0», демонстрируя принципы научного познания и важность отношения к природе. Будучи в первую очередь научным институтом, активно участвуем в инициативах по сохранению отдельных видов и экосистем, выступая партнерами.

— Как дети реагируют? Им интересно?

Детям это очень интересно, и мне кажется, что тут уместна такая фраза: «Теперь вам никогда не удастся забыть то, чему вы научились». Когда с детства услышать, прочувствовать это, дальше самому от этого отказаться труднее.

Работники различных заповедников сообщали мне, что подобные дети могут попрекать собственных родителей, когда те совершают нарушения в природе: «Не трогай черепашку», «Не рви цветок». Родители испытывают смущение. Так ли это на самом деле?

Верно, всё так и должно быть. Главная надежда — в детях, которые сегодня нас слушали, и завтра благодаря трепетному отношению к природе преобразят мир.

Интервью осуществлено при поддержке Министерства науки и высшего образования Российской Федерации.