Scienty

В конце 2024 года Московскому урологическому центру на базе Боткинской больницы исполнилось год. Уникальный медицинский кластер — крупнейший центр роботической хирургии в Москве и России, где применяются прорывные методы диагностики и лечения самых сложных патологий, включая онкологические заболевания. Четыре из шести его операционных оснащены известными робот-ассистированными системами. da VinciРуководитель кластера делится информацией о достижениях и возможностях Московского урологического центра, прогрессе в сфере роботической хирургии, взаимодействии с иностранными специалистами и научных сторонах урологии. Главный уролог Минздрава и Мосгорздрава. академик Дмитрий Юрьевич Пушкарь.

Что удалось достичь Московскому урологическому центру за первый год его работы, начавшийся в ноябре 2024 года?

Необходимо было основать в Москве клиническую структуру с названием «урологический центр» и функциями института урологии, так как урология сейчас — это уникальная специальность. Московский урологический центр обладает огромным кадровым потенциалом, который нужно использовать, поскольку российские ученые — специалисты, к мнению которых прислушиваются. Московский урологический центр – организация, признаваемая на международном уровне. .

При представителе мне упомянули о должности главного уролога Министерства здравоохранения, однако дополнительно указали, что я также являюсь главным урологом Департамента здравоохранения Москвы. Это обстоятельство имеет значение. В настоящее время московская система здравоохранения направляется на сбор больших данных, так называемых… big dataЭто важное начинание, которое нельзя пренебрегать.

Московский урологический центр призван решать две задачи: оказывать помощь пациентам, поскольку Боткинская больница является научным центром и крупнейшей клинической площадкой в Москве и России; выполнение масштабной научно-методической работы, предотвращая превращение урологии в сферу услуг недостаточно высокого качества. В результате Московский урологический центр — это научно-практическое, клиническое и методическое подразделение, координирующее урологию Москвы и всей России.

Итогов работы центра можно свести к одному: мы помогаем большому количеству больных. В нашем центре проводятся не только роботические операции, о которых будет рассказано сегодня, но и другие виды лечения. Пациенты, будь то мужчины или женщины, могут найти любую урологическую помощь. Дети же обращаются в отдельные учреждения по закону.

— Московский урологический центр — Ведущее учреждение робот-хирургии Москвы и всей страны. где широко используются роботизированные хирургические системы. da VinciКакие выгоды эта технология приносит врачам? Существуют ли ее преимущества, понятные только специалистам?

В настоящее время по всему миру насчитывается около десяти тысяч хирургических роботов. В России их имеется 65, а в США — семь тысяч. В других странах количество варьируется. Преимущественно хирургические роботы составляют системы da Vinci.

В России реализуется продуманная программа внедрения роботов в медицину. Её разработка длилась много лет, поскольку роботическая хирургия появилась в стране с 2008 года. Тогда часто обсуждался вопрос, кто выполняет операцию при работе с . da Vinci — робот или человек. Вопрос этот не теряет актуальности и сегодня, несмотря на то, что технология известна уже давно. Обсуждая достоинства робота da Vinci, отмечу, что они также давно очевидны.

Приятно заявить, что онкоурология во всем мире и в России перешла от открытой хирургии к робот-ассистированной. Компьютерную томографию, магнитно-резонансную томографию, лапароскопию и ультразвуковые исследования страна освоила раньше.

Российские хирурги — выдающиеся специалисты. У нас огромный опыт робототехнических операций, и нас уважают во всем мире.

Отмечу, что сегодня, помимо da VinciНа рынке доступно 40 хирургических роботов разных стран: китайских, немецких, английских, американских, корейских, японских и испанских. Также существует иранская разработка. В скором времени ожидается появление российского аппарата.

Сегодня роботическая хирургия нуждается в осмыслении результатов и дальнейшем развитии, ведь ее плюсы понятны как врачам, так и пациентам. 95% больных раком простаты предпочитают робот-ассистированную операцию всем остальным вариантам.

Встречались ли в реальной жизни ситуации, когда при проведении хирургической операции с использованием робота… da Vinci все же приходилось переходить к операции вручную?

Такой практики нет. В каких случаях это могло бы случиться? Первый вариант — начало операции с пониманием её невозможности продолжить по причинам, например, при спаечном процессе в брюшной полости на исправление патологии может уйти несколько операций, разделить спайки за один раз не получится. Но такое случается редко, возможно, раз в год. Второй вариант — поломка в роботизированной системе во время операции. Но такая ситуация существует только теоретически. На практике такого никогда не случалось. Наконец, подобное может произойти на каком-то этапе операции в процессе обучения специалиста. Но никогда не переходят от роботической хирургии к открытой из-за чего-либо экстренного.

За подобные вопросы люди беспокоились еще в конце 1990-х — начале 2000-х годов, когда робот-ассистированная хирургия только начинала развиваться. Читателям «Научной России» важно понимать, что к настоящему времени прогресс достиг больших высот. Сегодня уже внедряется искусственный интеллект в робот-ассистированную хирургию, и с его помощью можно оценивать навыки хирурга. Например, есть приложение, прогнозирующее случаи возможных ошибок врача. Применение ИИ в робот-ассистированной хирургии — огромная история, достойная отдельного разговора.

— Какие еще роботические системы, кроме da VinciВ Московском урологическом центре применяются инновационные технологии, возможно, включая искусственный интеллект?

— Эксплуатируем три различных робота. Первый — это, разумеется, da Vinci. Второй — робот HIFUРазработанная для лечения опухолей простаты с помощью высокоточного ультразвука, эта методики также использует роботов. Третья технология – это биопсия предстательной железы с использованием элементов роботизации.

В сфере робототехники в хирургии невозможно не упомянуть, что наша группа была приглашена в Тбилиси для выполнения на китайском аппарате первой операции вне Китая. Мы с профессором Константином Борисовичем Колонтаревым прибыли в Грузию и провели две успешные операции у коллег из-за рубежа. Сегодня программа роботической хирургии в Грузии успешно развивается: мы наблюдаем за коллегами, которые постоянно обращаются к нам за консультациями. Отмечу, что это высококвалифицированная группа специалистов. На мой взгляд, очень важно, что в странах постсоветского пространства, бывших республиках Советского Союза, сейчас зарождается и развивается роботическая программа. Мы стараемся помогать коллегам.

По возвращении к вашему вопросу, сообщу, что знакомы со всеми роботами для хирургических операций, представленными на рынке. Понимаем также, что их качество зависит от уровня самого робота. da VinciЭто не означает, что остальные устройства уступят этому изобретению. Должно появиться множество машин ничуть не хуже.

— Вы говорите о международном сотрудничестве. Расскажите, пожалуйста, подробнее об эксперименте с роботами и операциями совместно с китайскими специалистами.

Китайские специалисты, будучи высококвалифицированными профессионалами, только начинают развивать робот-ассистированную хирургию. В китайской медицине подобные машины применяются всего два, три, четыре года, и количество проведенных с их помощью операций измеряется тысячами, а не сотнями тысяч. Если взять один такой аппарат, то с его помощью было выполнено 3–5 тыс. операций. Количество этих машин в Китае невелико.

Китайские коллеги сегодня уделяют внимание дистанционным операциям, телехирургии. Мы участвовали в такой операции, проведённой из Пекина в Гуанчжоу. Операция завершилась успешно.

Как главный специалист по данному вопросу, я рекомендую разработать соответствующую регуляторную политику. Важно разобраться, как регулировать этот процесс, кто может его выполнять. Например, кто сможет оперировать больного в Хабаровске из Москвы? Для этого нужны две машины: одна в Хабаровске, другая в Москве, подготовленные бригады врачей в обоих городах и хирург, выполняющий дистанционную операцию.

Нам необходимо ли это? Решение такого рода – прерогатива профессионалов, принимаемое после тщательных обсуждений. Но при наличии необходимости и непосредственном указании руководства, Минздрава и Департамента здравоохранения города Москвы, мы с удовольствием рассмотрим вопрос и выполним поставленную задачу.

Московский урологический центр применяет самые передовые методы лечения и диагностики заболеваний. Какие из них хотели бы выделить для наших читателей?

Читатели вашего портала — прогрессивные люди, и наверняка прекрасно понимают, что сегодня нельзя говорить о чем-то новом без молекулярной диагностики и генетики. Проблемы, с которыми работаем мы, очень тонкие. Без определения микропроцессов онкогенеза, без понимания дальнейшего развития болезни и возможности помощи операции больному, робот останется простой железкой. Поэтому самая важная особенность Московского урологического центра — связь лабораторной, доклинической и клинической работы. Это первое. И второе: новая технология в данном контексте — это прежде всего внимательное общение с пациентом и детальное проникновение в суть заболеваний с помощью всех имеющихся лабораторных возможностей — здесь, в центре, они уникальны.

Наконец, что важно подчеркнуть, — в центре применяют наименее инвазивные методики: лазерную абляцию и др. К примеру, моментальное дробление почечного камня. Другой пример — операция по выпариванию аденомы простаты, длительностью 15 минут: сейчас завершим разговор, пойду делать больному эту операцию, через десять минут вернусь в кабинет. Такие возможности — большое достижение, ведь касается функциональной урологии. А урология с этой точки зрения — особая область медицины, поскольку вся неразрывно сопряжена с восстановлением функций, необходимых для жизни: связанных с удержанием мочи и мочеиспусканием.

Какие из недавних или текущих научных исследований, проведённых в Московском урологическом центре, вам кажутся наиболее важными?

Считаю, наука — самое важное. У нас есть шанс провести исследования на новом уровне. Боткинская больница, ставшая научно-практическим центром, объединила много кафедр. В их числе кафедра урологии нашего университета — РосУниМеда. (Российского университета медицины. — Примеч. авт.)Кафедра урологии Академии постдипломного образования Федерального медико-биологического агентства России и другие учреждения располагают значительным и высоким потенциалом профессорского и преподавательского состава. В научной области от сотрудников требуется выполнение работ по грантам и, прежде всего, корректная формулировка исследовательских задач, что обеспечивает преемственность.

Значение российской науки кроется прежде всего в объединении усилий. К сожалению, сейчас из 100 аспирантов и 100 защищенных ими работ ни одна не применялась бы в европейских клинических рекомендациях, хотя должно быть наоборот. Нужно действовать так: всем аспирантам работать совместно над одной темой, способной изменить мировое учение о урологии. В противном случае снова получится «отчет о хлеборобах» — оценка научной работы по количеству грантов вместо значимости результатов – это несколько смешно.

Российская наука благодаря своим достижениям и возможностям должна быть услышанной, а работы отечественных учёных — признанными. Это будет осуществлено. Например, в этом году получена большая награда за вклад в мировую урологию. Торжественная церемония вручения диплома прошла в США. Понимаем прекрасно, что для учёных не существуют границы, тем более для Российской академии наук, потому что РАН — наверное, самая передовая академическая структура в мире. Кадровый потенциал медицинской секции нашей академии, безусловно, особенный. Не могу не сказать об этом, давая вам интервью, и горжусь наличием у нас таких высококлассных специалистов.

Для реализации потенциала необходимы люди, осознающие главную задачу современности – объединение усилий всех российских ученых-урологов для достижения результатов, способных улучшить существующие медицинские разработки и внедрить их в клинические рекомендации по всему миру. Сейчас научные исследования опираются на зарубежных коллег, но следует стремиться к тому, чтобы они обращались к нашим работам.