Надо ли бояться радиоактивности? Чем опасны компьютерная томография и солярий? Правда ли, что курение повышает риск радиоактивного заражения? Об этом мы беседуем с членом-корреспондентом РАН Иваном Гундаровичем Тананаевым, заместителем генерального директора Кольского научного центра по науке, советником генерального директора по молодежной политике производственного объединения «Маяк» ГК «Росатом».
― Иван Гундарович, в 2023 г. исполняется 75 лет производственному объединению «Маяк», которое занимается в том числе переработкой отработавшего ядерного топлива и изотопной индустрией. Очень важное и в то же время очень опасное предприятие. Всем известна Кыштымская авария 1957 г., были и менее масштабные ситуации. Что можете сказать на этот счет?
― Сначала о радиоактивности. Это физическое явление, характерное для неустойчивых ядер, состоящее в спонтанном превращении их состава. В физике вообще существует много интересных явлений, обнаруживаемых в самых простых экспериментах.
Например, оптика, или гравитация, когда Ньютон, спасаясь в деревне от чумы, обнаружил дисперсию света и открыл закон всемирного тяготения. Что любопытно, оптика, гравитация и радиоактивность стали важнейшими трендами научно-технического и социального развития цивилизации.
В мечтах ученых были телескопы и исследование дальних галактик, космические путешествия, ядерная медицина, получение атомной энергии и другое. Но, увы, для обывателя те же явления преломляются через призму опасений: ой, оптика ― это лазерное оружие, космос ― это «злой» НЛО, а радиоактивность ― ядерные катастрофы…
― В чем же состоит опасность на самом деле?
― Она состоит в неверном выборе главного результата. Так, неверно считать, что главным результатом деятельности ПО «Маяк» стала Кыштымская авария 1957 г. Нужно понимать, как поется в песне, что для нужд «одной победы» наша страна «за ценой не постояла». И эта победа пришла. Она с нами и сейчас, и состоит она в достижении ядерного сдерживания и обеспечении нашей безопасности. Хотя безопасность как предмет мы не видим, а Восточно-Уральский радиоактивный след ― результат Кыштымской аварии ― видим. Причем не вникая в то, что город Кыштым никакого отношения к этой аварии не имеет. В этом и парадокс.
Конечно, аварийные ситуации, связанные с радиоактивными загрязнениями, имели место. Мы действительно озабочены вопросами обращения с радиоактивными отходами ― текущими и накопленными. Но нужно понимать, что любое производство ― даже тростникового сахара ― так или иначе приводит к образованию отходов. Не бывает производств, при которых нет никаких выбросов. Но об этом говорят мало. Люди не думают, куда идут отходы от резиновых шин, просто катаются на велосипедах и радуются жизни. Но как только возникает в разговоре ПО «Маяк», так сразу вопрос: какие были негативные моменты? Что взорвалось или сгорело? Жаль, что это вызывает максимальный ажиотаж.
― А это несправедливо?
― Мне не хотелось бы концентрироваться на этом негативе. Нужно помнить, что в то время практически все операции с радиоактивными веществами делались в первый раз. Никто не имел никакого опыта, не знали, какие последствия могут быть, какой уровень активности возникнет на тех или иных переделах. Это было «штучное» производство. Конечно, такие неприятные истории происходили. Но нужно помнить, что стояло на кону.
9 мая 1945 г. в газете «Красная звезда» Гарри Трумэн и Уинстон Черчилль написали послания Сталину о том, что наконец-то наступил мир. Но этого мира хватило меньше чем на три месяца, потому что 6 августа случилась Хиросима — исключительный в истории человечества случай боевого применения ядерного оружия по отношению к мирному населению.
― Правда ли, что на этом фоне задачи «Маяка» были не столько военными, сколько мирными?
― Конечно. «Маяк» ― это некий символ, луч, по которому можно было двигаться в спокойную гавань. Когда капитан и экипаж в бурю видят огонь маяка и землю, это путь к спасению. В послевоенное время вопрос перед государством был простой: сможем ли мы сделать альтернативу, обеспечив собственное ядерное производство? Над этой проблемой в США работали 12 нобелевских лауреатов, но молодые российские ученые, большинству из которых было меньше 40 лет, смогли. Это позволило создать ядерный паритет в мире. Прежде всего, силами ПО «Маяк».
Представьте: в ядерный оружейный комплекс ГК «Росатом» входят несколько исследовательских институтов, ряд заводов и производств. Продукция вызывает серьезное уважение: баллистические ракеты, включая новые — «Авангард», «Ярс», «Булава» … Но мы должны понимать, что это самая впечатляющая верхняя часть айсберга. Как Останкинская башня ― флаг наверху, идет вещание, но внизу ― фундамент. Если бы не было фундамента, не было бы и башни.
Производственное объединение «Маяк» ― это фундамент, на основе которого и существует ядерный оружейный комплекс РФ. Если треугольник перевернуть на угол, вы можете увидеть именно такую картину: краеугольный камень «Маяка» и все производства, стоящие выше. После Второй мировой войны наша страна устояла. Устоим, уверен, и сейчас.
― Что же представляет собой ваша деятельность сегодня?
― Основная наша деятельность ― обеспечение нашего суверенитета и безопасности. Этого никто с нас не снимал.
Однако еще И.В. Курчатов говорил, что наша главная задача ― мирный атом. Поэтому все прекрасно понимают, что те компетенции, те умения и знания, те кадры, которые были созданы на ПО «Маяк» за большое время, могут и должны быть воспроизведены в конверсионных целях.
Прежде всего, это та работа, в которой мы в приоритете: развитие современных технологий переработки отработавшего ядерного топлива, производство топливных композиций. Конечно, очень активно развивается работа по производству разнообразных, очень полезных для промышленности и ядерной медицины радиоактивных изотопов. По некоторым из них предприятие выступает как мировой монополист. У нас есть масса производств, которые перспективны и могут быть реализованы в разных областях науки и техники.
― Давайте вернемся к явлению радиоактивности. Все-таки опасна ли она?
― Давайте. Повторим, что радиоактивность ― это физическое явление. Оно проявляется как для ряда природных радиоактивных элементов, так и для искусственных радионуклидов, полученных человеком. Природные радионуклиды были, есть и будут: они находятся в минеральном сырье, грунтах, морской и подземной воде. В тропосфере постоянно происходят без человеческого участия процессы производства космогенных радионуклидов за счет взаимодействия космических лучей с атомами атмосферы. Если говорить очень просто, то весь мир радиоактивен, как и сам человек, потребляя радиоактивные продукты питания.
Характерно, что сам человек этого не знает, радиоактивность не осязает и при этом прекрасно себя чувствует. И если страдает, то от неразделенной любви, голода или болезни. Но не от наличия факта радиации. Не от того, что природный калий радиоактивен, а в морской воде растворен радиоактивный уран.
― Выходит, радиоактивность как явление не может быть опасной?
― Да. Как автомобиль, который стоит на улице, сам по себе не может быть опасным. Но если нарушены нормы безопасности производства на ядерном объекте и радиоактивность применяется против здоровья человека, как если автомобилем управляет неадекватный водитель, ― вот тут можно ожидать опасность. Сегодня мы хорошо знаем все пути воздействия радиации на организм человека, а также пути недопущения этого воздействия. Между прочим, современные нормы радиационной безопасности для персонала на атомном производстве сегодня в 60 раз ниже тех, послевоенных. Поэтому, когда мы говорим об опасностях радиоактивности, нужно понимать, о какой радиоактивности идет речь. Не всего нужно бояться.
― А чего мы должны бояться?
― Например, съесть миллион бананов, содержащих природный изотоп калия-40. Именно такое количество может привести к признакам лучевой болезни.
― Понятно, что, съев миллион бананов, можно умереть от заворота кишок быстрее, чем от радиации. То есть все хорошо в меру?
― Конечно. Но теперь без шуток. Самое опасное радиационное воздействие для многих людей ― курение. Сигаретный дым ― источник внутреннего ионизирующего облучения. Не зная об этом и выкуривая пачку «легких» сигарет, человек получает дозу облучения, которая в семь раз превышает предельно допустимый уровень. Сигарета средней крепости дает дозу радиации, по мощности сопоставимую с рентгеновским облучением разового сеанса флюорографии. С сигаретным дымом в легкие человека попадают природные альфа-эмитеры: радий-226, свинец-210 и полоний-210. За счет курения облучению альфа-частицами подвергается около 700 млн альвеол легких, площадь поверхности которых огромна.
Ученые рассчитали среднюю эффективную дозу облучения, которую получает человек, выкуривающий 30 сигарет в день. Оказалось, что с сигаретным дымом такой «средний курильщик» получает эффективную дозу около 250 мкЗв в год. Для сравнения: листья деревьев в радиационно опасной Чернобыльской зоне дают дозу облучения около 200 мкЗв в год. Заядлые курильщики ― это настоящая катастрофа. Федеральный закон «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака» возник неслучайно.
― Наверное, на «Маяке» никто не курит, потому что все это понимают?
― Курят, к сожалению. С этим борются, но с переменным успехом. Хотя, по моим наблюдениям, в последние годы интерес к здоровому образу жизни постепенно растет.
― Что это значит применительно к радиоактивности? Не загорать? Правда ли, что солярии ― это зло, как говорят врачи?
― Правда. Солярий ― облучение поверхности кожи человека неадекватным потоком ультрафиолета. К радиации прямого отношения не имеет, корни разные, но результат одинаковый: обезвоживание и старение кожи, ее раздражение с последующим риском заболевания раком. Хуже трудно себе представить. Куда лучше ходить в бассейн или в баню.
― А гаджеты, которыми мы пользуемся?
― Тоже надо знать меру. Хотя эту меру невозможно ни определить, ни защитить. Хотя там более опасно психотропное воздействие, нежели радиационное.
― Сейчас пошла мода в связи с ковидом: чуть что ― ходить на КТ и даже делать томографию всего организма. Это вредно?
― Компьютерная томография ― трехмерное и послойное исследование внутренних органов человека при помощи рентгеновского излучения. Да, существует норма ВОЗ предельно допустимой дозы облучения, которую человек может получить в течение одного года без вреда для здоровья: 150 мЗв в год. Однако нужно понимать, что «средняя температура по больнице» ― это плохой показатель и организм человека по-разному реагирует на воздействие рентгеновского луча. Одни пациенты легко переносят 50 мЗв, а для других аналогичной по воздействию будет нагрузка 15 мЗв.
Поэтому норма относительна, а порог, при котором негативного воздействия гарантированно не произойдет, отсутствует. В этой связи принято считать, что все виды исследований с применением ионизирующего излучения потенциально вредны. Поэтому склоняюсь к мнению, что польза целесообразной КТ превышает вред и уровень лучевого воздействия на организм даже для медицинской диагностики следует сводить к минимуму.
― А сама работа на «Маяке» ― это опасно? Есть какие-то надбавки «за вредность» на таком производстве? Существует ли опасность переоблучения сотрудников?
― Надбавки за вредность по-прежнему существуют. Они имеются в Трудовом кодексе РФ, включают в себя и денежные компенсации, и специальное питание. Это невозможно забыть. Меня как выпускника МГУ приняли на работу в академический институт, где нам выдавали талоны на обед стоимостью 80 копеек, которые для столовой Первого автобусного парка, расположенного рядом, были астрономической суммой. Ее просто невозможно было проесть. На ПО «Маяк», конечно, и сейчас выдают такие же талоны. Я ушел на пенсию в 50 лет «по вредности». Здесь государство поддерживает. Но чтобы переоблучиться, надо очень сильно постараться, потому что здесь сами технологические процессы изолированы от человека, постоянно работает система постоянного радиационного контроля и техники безопасности.
― Иван Гундарович, какова сегодня ситуация с ядерным оружием?
― По существу, ядерное оружие никогда не рассматривалось как наиболее эффективное для достижения реальных целей. Не уверен, что в нашей стране «кузькину мать» рассматривали в качестве оружия возмездия. Ядерный потенциал не зря называют «ядерным щитом». Щит ― это совершенно понятный символ. На авансцену выходят неядерное оружие не меньшей мощности, но большей эффективности.
Путь идет в сторону и создания новых видов оружия, основанных на принципиально новых физико-химических явлениях, свойствах, технических принципах. На смену ядерной бомбе придет метеорологическое, инфразвуковое, лазерное, радиочастотное и другое оружие.
Да, ядерное оружие никогда не будет снято с производства, но не станет решающим в достижении тех или иных технических, стратегических или тактических задач. Нагнетание же «ядерного спама» ― путь подчинения вышедшего из-под контроля населения. Помните историческое событие, когда на радио в США стали читать фантастический роман Герберта Уэллса про нашествие марсиан? А люди слушали и думали, что это не чтение романа, а реальное событие. Началась паника.
― Кстати, про пришельцев. Сейчас опять появилось много сообщений о неопознанных летающих объектах. Что думаете по этому поводу?
― Сожалею, но в «тарелки» не верю абсолютно. Уверен, что управление страхом или паникой ― это процесс, который кому-то нужен. Привести примеры несложно. Возьмите аварию на АЭС «Фукусима-1» ― наши служба радиационной безопасности, МЧС обращались к населению Приморья и говорили: происходящее далеко, морские течения, роза ветров говорят о распространении радиоактивности от побережья в сторону Тихого океана и дальше. Так все и получилось. Теряя активность, «фукусимский» радиойод в виде аэрозолей поступил во Владивосток через 21 день, обойдя весь земной шар.
Но все равно люди не поверили. В рекламных газетах стали появляться объявления о спасительных «свинцовых трусах», таблетках из водорослей, которые якобы будут защищать человека от радиации. Пропали авиабилеты. Наживались хитрые люди, для которых неучи ― питательная среда.
Через пять лет был рутений-106 с максимальным выбросом радиации в Румынии. Все свалили на ПО «Маяк». Тогда тоже на разных сайтах вещали, что не надо открывать окна и выходить на улицу, есть абрикосы и ананасы.
К чему все это? Кто-то создает панику умышленно. Но если мы будем бояться, значит цель достигнута.
― Иван Гундарович, в ПО «Маяк» вы занимаете еще и должность советника генерального директора по молодежной политике. Что это за должность и чем она важна?
― Должность возникла, видимо, в связи с родом моей деятельности. Многие годы я работал директором, теперь заместителем директора Озерского технологического института ― филиала НИЯУ МИФИ, который вошел в историю как «филиал № 1». Этот филиал за прошедшие годы подготовил более 5 тыс. выпускников для предприятия «Маяк». Наша святая обязанность ― научившись, научить других.
Что касается молодежной политики на «Маяке», то она простая: на предприятии работает более 40% работников до 35 лет. А ведь в атомном проекте СССР участвовали и выигрывали Сахаров, Щелкин, Александров, Доллежаль, Алиханов и многие другие, которым было 32–35 лет! Сорокалетний Курчатов на их фоне выступал вообще «дедушкой»! Представьте себе постановку этой задачи и ее грандиозный замысел! Все решила именно молодежь.
И сейчас нужно относиться к молодежи иначе. Неважно, сколько ученому лет, важно, что он может. Если ничего не может, научим. Если не хочет, заставлять не будем, пусть торгует телефонами. Мне кажется, что в науке к 40 годам уже все нужно уметь и успеть: и докторскую защитить, и новое научное направление создать, и семью тоже. Не сидеть на месте и на шее у родителей и государства.
― Сложно ли на Урале привлечь к работе талантливую молодежь?
― Конечно, московским институтам гораздо проще привлечь на работу выпускников ― и столичные условия, и традиции. Вот, например, ГЕОХИ РАН, где я тоже работаю и который нельзя назвать просто институтом. Это храм науки. Кроме хорошо оснащенных лабораторий там действуют музеи, посвященные деятельности великих ученых В.И. Вернадского и А.П. Виноградова. Здесь молодые не только интегрированы в текущий научный процесс, но и вводятся в науку через алтарь истории развития научных концепций, разработанных отцами-основателями.
Москва, конечно, ― научная и культурная столица. Но и образование, и наука, и культура создаются «на земле». Москва ― не вся Россия. Я очень рад, что связал свою жизнь с работой в регионах нашей огромной страны. Могу с уверенностью сказать, что на Кольском полуострове, на Дальнем Востоке, в Севастополе и Улан-Удэ, в Волгограде и Санкт-Петербурге, в Сибири, в других регионах развиваются устойчивые научные школы, которых будет больше и которые станут лучше.
Фото предоставлены И.Г. Тананаевым