Охотники-собиратели европейского верхнего палеолита умели подгонять одежду по фигуре — и у них была на то веская причина.
За последние два миллиона лет представители нашего рода регулярно использовали кости с самыми разными целями. На них, разумеется, оставались следы, происхождение которых и выясняют ученые. Часть следов — это небольшие отверстия в костях (проколы). Ранние Homo делали их, чтобы получить доступ к костному мозгу. Позже они таким образом деформировали костяной материал с целью расколоть его и получить орудия.
С начала европейского верхнего палеолита следы проколов встречаются на так называемых костных артефактах полной формы: обработанных костяных пластинках, подвесках. Подобные знаки ученые обычно интерпретируют как абстрактные украшения, возможно, сигнализирующие о принадлежности к какой-либо группе. Некоторые авторы предполагали, что эти знаки предназначались для хранения и передачи какой-либо важной информации: например, о сезонной охоте.
В журнале Science Advances опубликована работа международной группы археологов и антропологов, которые предлагают свое объяснение странным углублениям на костяных фрагментах.
Ученые исследовали кость, найденную на археологическом участке Каньярс в Каталонии (Испания). Это место обнаружили в 2005 году. Раскопки выявили большое число костей млекопитающих и некоторое количество каменных орудий. Типологически орудия отнесли к ориньякской культуре.
Плохая сохранность коллагена в костях крупных млекопитающих не позволила использовать их для датировки. Однако в процессе раскопок археологи нашли множество остатков древесного угля. Некоторые из них успешно датировали методом ускорительной масс-спектрометрии по углероду-14. Полученный возраст слоев — от 37400 до 40 900 лет, что соответствует раннему ориньяку. Значит, это были кроманьонцы — европейские охотники-собиратели.
Кость, которая привлекла внимание авторов новой работы, отличалась от прочих: на ней были следы проколов. Эти проколы не укладывались в какой-нибудь орнамент, поэтому, по мнению ученых, едва могли быть признаком украшения.
При этом следы на кости можно условно разделить на две группы: проколы, относящиеся к первой, сделаны с меньшим нажимом и хаотично разбросаны по костному фрагменту. Проколы из второй группы сделаны с одинаковым нажимом и выстроены в линию с равными промежутками между ними.
Авторы работы считают, что неизвестный нам кроманьонец использовал этот фрагмент кости как подставку. Сверху он положил обработанную шкуру животного и каменным орудием пробил в коже отверстия. Причем в случае со второй группой проколов речь идет о том, что мастер сделал заготовку для ровного, линейного шва — как на швейной машинке.
Свою догадку исследователи решили проверить экспериментально. И у них получились примерно те же результаты: именно такие следы остаются на кости крупного животного, если на нем перфорировать кожу. Ученые пришли к выводу, что они нашли костяную подставку для перфорации кожи и последующего изготовления одежды — самую раннюю из известных на сегодня.
Ранее изготовление одежды традиционно связывали с находками костяных игл. У европейских охотников-собирателей они появляются только в солютрейский период (примерно 23-26 тысяч лет назад), хотя в Сибири находили иглы возрастом от 40 до 50 тысяч лет (скорее всего, денисовцев).
Между тем, отмечают ученые, 40 тысяч лет назад на Пиренейском полуострове было холодно — больше походило на современную южную Сибирь, чем на сегодняшний теплый средиземноморский климат. Теплая одежда из шкур была не роскошью, а средством выживания. И лучше, если эта одежда будет подогнана по фигуре.
Чтобы придать ей форму, рассуждают исследователи, необходимо было сшивать детали. Но иглы появятся только через 15 тысяч лет. Поэтому наилучший выход — перфорировать кожу чем-то вроде шила и затем продевать в отверстия нить или кожаный шнурок.
Если выводы авторов статьи верны, то охотники-собиратели раннего верхнего палеолита обладали технологией, необходимой для шитья одежды и других изделий из кожи, таких как обувь либо сумки. Ученые подчеркивают, что их работа служит документальным подтверждением ранее не зафиксированного переломного момента в культурной адаптации, способствующего расширению экологической ниши современного человека, его готовности заселить более суровые части планеты.